Солдаты заерзали в смущении, не смея поднять глаза на Ульгера. Он с досадой пощелкал языком и закончил тем, ради чего он сюда пришел:
— Уже давно пора провести смену караула на стенах и башнях. Довольно тратить время впустую на вздорные сплетни, которые простительны лишь старухам. И чтобы снова не впасть в подобное искушение, призовите на помощь свой разум, которым наградил вас Всемилостивый Господь. Подумайте над той глупостью, что вы здесь наговорили, и обратитесь к здравому смыслу прежде, чем с легкостью принимать все на веру.
— Дядя, что это за мерзкое зелье? Какое зловоние! — Юный Халберт выступил из-за неплотно притворенной двери, наморщив веснушчатый нос и уставясь любопытными глазами на маленький откупоренный флакон, который держал Уолтер. Он был наполнен странной жидкостью едко-зеленого цвета и, конечно, очень заинтересовал мальчика.
Спина Уолтера окаменела, как будто невидимый противник пустил в нее стрелу. Заткнув пузырек пробкой, он секунду помедлил, чтобы перевести дыхание, и, нахмурив брови, с глазами, полными холодной злобы, медленно повернулся к незваному гостю.
— Что за скверное воспитание получает ребенок, способный так бесцеремонно и без приглашения врываться в чужую комнату!
Он склонился над раскрытым сундуком и с притворной небрежностью бросил драгоценную жидкость внутрь; затем продолжил свои упреки:
— Я поговорю с твоей матушкой о твоем недостойном поведении.
Юный Халберт вспыхнул от замечания, но остался спокойным и решительно защищался от несправедливых нападок:
— Именно матушка и прислала меня к вам, чтобы попросить вас написать ей письмо к отцу. Ваша дверь была открыта, и я окликнул вас, прежде чем войти. И я не виноват, что не мог не заметить этот ужасный запах. — Юный Халберт никак не мог унять свое любопытство. — А что это?
Уолтер бросил на племянника сердитый взгляд. Торопясь уединиться, чтобы лучше рассмотреть новое средство разрушения, полученное от сообщников, возможно, он действительно был не очень внимателен и не проследил, чтобы тугой замок плотно закрылся. Эта опасная по своим последствиям небрежность только усугубила его дурное настроение, и он обратил его на провинившегося мальчугана, который еще раньше сумел досадить ему на свадьбе Элис.
— Это страшный яд, способный оставить незаживающие язвы на теле или вызвать мгновенную смерть каждого, кто выпьет напиток, подкрашенный всего лишь одной его зеленой каплей.
И хотя Уолтер говорил чистую правду, его устрашающее выражение лица и искусственно дрожащий голос должны были вызвать у юного Халберта тот детский ужас, который сопутствует множеству сказок о злых эльфах, ворующих детей, и гоблинах, пожирающих человеческую плоть.
Юный Халберт с подозрительностью наблюдал за гримасами дяди. Он решил, что его неприятный родственник действительно напоминает хорька. Джеймс говорил ему, что Дэйр со своими двумя преданными друзьями дали Уолтеру это прозвище. Он готов был поспорить, что графу интересно было бы знать об ужасном зелье дяди Уолтера. Во всяком случае, он расскажет обо всем Джеймсу, и они вместе решат, что им следует делать дальше.
Безмозглый мальчишка! Уолтер передернул плечами и бросил злобный взгляд на племянника, который задумчиво разглядывал своего дядю. Кажется, ему не знакомо чувство страха! Уолтер резко отвернулся от юного Халберта и отправился к сестре. Он всегда потворствовал всем ее эгоистическим требованиям, считая, что это поможет держать ее в темном мире зловещих угроз, окружал мнимыми опасностями ее жизнь.
Не обращая внимания на то, что оба ее собеседника время от времени озабоченно поглядывают на нее, Элис не отрывала печального взгляда от пламени, еще недавно жарко лизавшего почерневшие от сажи камни, а теперь, как и ее настроение, постепенно угасавшего. К волнению, раздражению, страху, пренебрежению и замешательству вчерашнего утра добавилось еще и чувство жгучей ревности, которая отравляла все вокруг. Не осталось ничего в душе, кроме безнадежного сожаления. Часы текли, а с ними таяли и слабые надежды на примирение.
Дэйр ускакал один рано утром и не возвратился даже к ужину. Когда, наконец, завершилась эта полная скрытого напряжения трапеза, Сибиллин, оскорбленная переменой мест за столом, с обиженным видом удалилась в свою комнату. И хотя было принято после трапезы всем обществом подниматься в малую гостиную, уютную и менее парадную, Уолтер также отказался сопровождать туда Элис, ее свекровь и Томаса, тем самым выражая свое крайнее неодобрение ее замужеству.
