Дэйр знал о себе, что он хороший воин, способный встретить и поразить любого врага в настоящем поединке, но в этой гораздо более важной схватке он ощущал себя на грани поражения. Нелепость ситуации заставила его губы дрогнуть в невеселой усмешке. Конец храброго воина может наступить не от удара меча или стрелы, но от едкого оружия темных наговоров, проникающих в глубину человеческого сознания и поражающих страхом сильнее, чем сталью.
После того как граф ускакал прочь, Томас повернулся к Ульгеру с веселой улыбкой, которая в последние дни стоила этому господину гораздо больших усилий, чем прежде. Под влиянием мрачного настроения Дэйра и отчаянных слез Элинор за последние двое суток его обычная жизнерадостность потускнела.
— Если я понадоблюсь тебе, я буду на ристалище. Нужно потренировать мальчиков в метании копья.
Если что и могло поднять его настроение, так это вид юных воинов, всерьез сражающихся с набитым соломой мешком, подвешенным на центральном столбе. Там случались всякие забавные ситуации во время неумелых учебных атак, да и сам воздух всегда дрожал от пылкого юношеского воодушевления.
Ульгер рассеянно передернул плечами и кивнул в знак согласия, погруженный в мысли об ожидавших его делах, которые раздражали его своей обыденностью.
— Все-таки нужно взглянуть на смену караула. Надо попозже пройтись снова по стенам и проследить, как идет дежурство.
То, что охрана на стенах обычно уставала чеканить шаг и расслаблялась, отравляло ему жизнь. Поэтому, когда Томас направился к мосту, обычно опущенному в дневное время, и дальше к площадке, расчищенной за рвом и деревней, Ульгер повернул к внутренним воротам. Помимо раздражения, которое вызывали у него нерадивые часовые, в глубине его души всегда была забота о тех, кто находится под его командой. Способны ли они и захотят ли встать на защиту своего графа и будущего благополучия всего Уайта?
Пока он шел от одного выхода на стене до другого, через коридоры и переходы, звук его тяжелых шагов лишь подчеркивал охватившее его беспокойство. В большом зале было относительно тихо, несколько человек молча сновали туда-сюда, занятые обычным трудом. Но когда он спустился в кухню, тишина сменилась ровным гулом никогда не прекращающегося приготовления пищи. Стук черпаков о котел, бульканье сока тушеного мяса, шипение переливающегося через край бульона и непрерывная болтовня поварят — все это заглушало шаги приближающегося Ульгера. Клубы дыма в караульном помещении не сразу раскрыли его присутствие, и он ясно разобрал речи стражников, сгрудившихся за столом:
— Я обрадовался, что наш граф обзавелся женой и что его жена — леди Элис. Может, ее доброта смягчит то зло, что переполняет его. — Говорящий это был огромных размеров и славился тем, что был свиреп и непобедим в бою.
— Я думал так же, но, видно, этому не бывать.
Это подал голос молодой Раннольф, серьезный парень, недавно поступивший в гарнизон Уайта.
— Уж насколько хороша и добра леди Элис, но и она не могла даже одну ночь выдержать в присутствии злого Дьявола.
Ульгер свирепо нахмурился. Эти слова подтверждали все его опасения. Но не успел он шагнуть вперед и прервать этот глупый, а главное, предательский разговор, как еще один собеседник вставил свое слово:
— Да, служанка в зале рассказывала, как вчера Дьявол промчался по лестнице, круша все на своем пути, и ускакал в темноту ночи. Ну-ка, кто из нас может, не боясь ничего, в одиночестве разъезжать по ночам?
В первое мгновение Ульгер почувствовал раздражение против этого человека: одного возраста с Ульгером, он все-таки должен был хоть что-то понимать. Но затем появилось просто презрение ко всем этим людям, считавшим себя храбрыми воинами, а на деле так окутанным суевериями, что они боялись ночной темноты.
— Ни один из нас, — молодой стражник лишь подтвердил нелестное мнение Ульгера. — На такое может осмелиться только дьявольское отродье.
Суеверие так просто не искоренишь, но чтобы как-то поколебать их слабую логику, Ульгер спросил резким, холодным тоном:
— Будь граф Родэйр действительно тем дьяволом, каким вы его считаете, разве могла бы его невеста отвергнуть его? Если уж верить до конца всем сплетням о дьяволе и его кознях, то он должен бы обладать сверхъестественной властью и подчинить ее своей воле.
