– Смотри не упусти единственный подходящий момент, – предупредил генерал.
– Постараюсь, – Сиверов отключил телефон.
"Не думаю, что начальник охраны Ленского здесь задержится, – подумал он. – Светиться в такой ситуации было бы глупо. Прохоров лишь заедет в офис, с ним – еще пять человек. Еще трое охранников постоянно находятся в Берне. Слишком много людей, чтобы я мог управиться с ними один.
Мотоцикл мерно подрагивал Глеб с минуту сидел задумавшись, затем резко развернул машину и, проехав с километр к городу, увидел то, что искал. От шоссе уходила в горы дорога. Ее перекрывал полосатый шлагбаум, на котором висел знак “Движение запрещено”.
Вынув из багажника набор ключей, Сиверов не спеша отвернул гайки и снял небольшой жестяной знак, пристроил его на сиденье, прикрыв волчьей шкурой. Миновав длинный тоннель, Глеб съехал с шоссе. Узкая, местами уже заросшая травой, тряская, каменистая дорога вела к кратеру карьера, в котором еще пять лет тому назад добывали камень.
Теперь же на дне карьера виднелись ржавые конструкции камнедробилки, штабеля взорванной, не раздробленной породы. Вдоль отвесной скалы шла лента транспортера. Между двумя каменными глыбами был натянут широкий брезентовый полог. Возле него виднелся ряд из двадцати мотоциклов. Сами байкеры и их девчонки расположились кто где. Картина получилась живописная. Среди каменных обломков и ржавого металла блестели никелем дорогие мотоциклы, отливали загаром тела молодых полуобнаженных девушек.
Клаус стоял, широко расставив ноги, голый до пояса. Длинные вьющиеся волосы развевались на ветру, прикрывая часть огромной татуировки, переползшей со спины на плечи. Татуировка представляла собой фантасмагорическое сплетение выхлопных труб, колес, женских тел и дьявольской атрибутики. Выполнить такую картину за один раз было бы невозможно. Она дополнялась новыми сюжетами каждый год, и каждый новый художник-татуировщик развивал темы предшественников.
Клаус был грузным, но крепко сложенным парнем. Разбухший от безмерно употребляемого пива живот нависал над широким кожаным ремнем, украшенным серебряными черепами. Огромная, с ладонь, пряжка тускло мерцала при солнечном свете. Клаус держал в руках пневматический пистолет и методично расстреливал из него жестяные банки из-под пива. Заметив Глеба, он сунул пистолет за пояс и приветственно помахал руками, соединенными над головой. Появление Сиверова было встречено с восторгом. Привезенное им пиво разошлось мгновенно.
– Клаус, мне понадобится твоя помощь, – признался Сиверов, когда вдвоем с вожаком они уселись на ржавый остов ленточного транспортера.
– Я так и думал, – самодовольно пробасил Клаус, прикладываясь к блестящей банке с пивом.
Он пил жадно, не останавливаясь, пока банка не опустела. После чего легко смял ее в кулаке и втоптал в щебень.
– Ты меня спрашивал, какого черта я здесь оказался, – Сиверов сидел, широко расставив ноги, вращая в пальцах неоткрытую банку.
– Я так и понял, что вначале ты соврал, когда говорил, будто просто ищешь компанию. Швейцария не лучшее место для поиска друзей-байкеров, – сказал Клаус и сплюнул под ноги.
Он плевал так, словно перед ним находился смертельный враг, оскорбивший его самым ужасным образом.
– Я приехал посчитаться с одним уродом, – сказал Глеб.
– В Швейцарии одни уроды и живут. Клаус вытащил из-за пояса пистолет и прицелился в банку, стоявшую на камне.
Прозвучал короткий, тихий выстрел. Банка осталась на месте. Сиверов молча взял пистолет, переломил длинный ствол, вогнал в него маленькую свинцовую пульку и, почти не целясь, навскидку, выстрелил. Банка, звеня, заскакала по камням.
– Тот, с кем я хочу посчитаться, больше чем обыкновенный урод.
– Что-то серьезное? – спросил Клаус, принимая пистолет.
– Он у меня бабу увел.
– Вернуть ее хочешь?
– Нет. С ним посчитаться.
Глеб уже достаточно хорошо вошел в роль байкера, чтобы говорить односложно, не развивая темы и не раскрывая полной картины. Так могут разговаривать члены одной семьи, зная, что все понятно без лишних слов.
Клаус удивленно вскинул вверх уже начинавшую седеть бровь.
