– Это очень сложно, но вполне реально, – Потапчук кивнул.
– И третье, самое главное, – беспечно добавил Глеб, – в Берне я должен пробыть около недели. Идеально, если у меня окажутся документы, подтверждающие, что я немец из Восточной Германии.
– А ты уверен, что справишься один?
– Федор Филиппович, у вас что, есть другие предложения?
И Потапчуку ничего не оставалось, как согласиться.
До самой поздней ночи они уточняли детали, обговаривали подробности, но Глеб Сиверов ни словом не обмолвился о том, что в нарушение общепринятых норм конспирации в Берне он будет держаться вызывающе.
Обычно разведчики, агенты выглядят серо и неприметно. Чем больше они похожи на мелких клерков, невзрачных пенсионеров, тем лучше. Человек, решившийся на не совсем законное дело, должен привлекать к себе как можно меньше внимания.
Сиверов же, понимая, что ему предстоит сделать почти невозможное, решил нарушить эти правила специально. Он знал: ему противостоят профессионалы в службе охраны олигархов, обеспечивающие работу не только московского, но и швейцарского офиса, там служат такие же профессионалы, как он и генерал Потапчук, знакомые с самыми тонкими нюансами ведения разведки. Значит, надо действовать по-другому – необходимо сломать стереотипы, подойти к ним с той стороны, с которой противник не ожидает твоего появления.
За те три дня, которые Сиверов пробыл в Берне, он примелькался доброй половине города. Байкеры – народ приметный. В России многие считают их чуть ли не отбросами общества, но в Европе каждый понимает, что человек за рулем мощного мотоцикла далеко не беден. Мало кто может себе позволить такую дорогую игрушку.
Образ крутого парня, затянутого в кожу, пренебрегающего условностями, – это способ выделиться, доказать, что тебе наплевать на деньги и всеобщие добродетели.
Сиверов, приехав в Берн, еще не знал, в кого ему придется перевоплотиться. Решение пришло само собой, когда он увидел проносившихся по городу мотоциклистов. Что-то среднее между командой и шайкой из двадцати двух человек собралось тут со всей Европы. Неделю они проторчали в Берне, разбив лагерь в заброшенной каменоломне, неподалеку от шоссе в горах.
Мотоцикл и прикид, купленные в соседней Австрии, умение держаться независимо, великолепный немецкий язык сделали свое дело. Глеба, байкера-одиночку из Восточной Германии, допустили в лагерь. Сиверову пришлось выпить уйму пива. Столько он, наверное, не выпил за всю свою жизнь. А все для того, чтобы общаться накоротке с вожаком стаи Клаусом. На третий день тот готов был ради нового друга почти на все.
Сиверов отъехал от города, остановился на небольшой площадке, в том месте, где дорога резко уходила за скалу, достал из кармана кожаной жилетки телефон. Потапчук, безвылазно сидевший в Москве, наверняка, ждал его звонка. Глеб представил себе, как взметнулись бы брови пожилого генерала, если бы он увидел своего специального агента во всей красе.
Потапчук знал, что Сиверов неординарен, но не до такой же степени. На голове не хватало только фашистской каски с приделанными к ней бычьими рогами.
– Федор Филиппович, вы, наверное, уже заждались?
– Как дела?
Глеб не стал рассказывать о том, что с ним происходило в последние дни, ему куда важнее было узнать, сделал ли генерал обещанное ему еще в Москве.
– Ты возле офиса был? – поинтересовался Потапчук.
– Был.
– Что там?
– Все спокойно. Ваши ребята в систему пробовали залезть?
– Вчера вечером перед отключением системы их, по-моему, засекли. Во всяком случае, связь прервалась за десять минут до обычного отключения, – Потапчук не сумел сдержать триумфальные нотки в голосе. – Ты оказался прав, сегодня с утра в срочном порядке были заказаны билеты на начальника охраны олигарха Ленского – на Прохорова. Он летит в Швейцарию, с ним – еще пять человек. Перед обедом он два часа беседовал с Ленским. Значит, его послали в Берн забрать самое ценное.
– Я же говорил, при пожаре хватают самое ценное. Спасибо вам за публикации в московской прессе. В местных газетах, Федор Филиппович, уже напечатано интервью с городским прокурором, в котором он отметает всякую возможность ареста счетов фирмы. Швейцарцам приходится оправдываться, тем больше подозрений возникает у наших подопечных.
