– Ты хочешь его подключить?
– Нет, хочу показать тебе.
– Я их тысячу раз видел.
– Я знаю, что ты в подрывном деле мастак.
– Есть и покруче меня специалисты, но у них дел невпроворот. Телевизор же смотришь? То тут, то там, то дом, то машина, то квартира, вспышка слева, вспышка справа… – хмыкая, говорил Кудрин.
– Ты не шути, я вполне серьезно. Я тебе оставлю компьютер, а ты должен сделать так, чтобы внешне он остался таким же и чтобы весил столько же.
– Ты хочешь получить, Кирилл Андреевич, радиоуправляемую бомбу?
– Я хочу получить от тебя пультик, который сможет привести бомбу в действие.
– Какой силы должен быть взрыв? Кривошеев задумался.
– А такой, Витя, чтобы внутри бронированного “Мерседеса” не осталось никого в живых.
– Задача несложная.
– Берешься устроить? Если надо на расходы, я подкину.
– Успокойся, Кирилл Андреевич. Подойдет, если я тебе вместо пульта сотовый телефончик дам и номерок, который надо набрать?
– Вполне.
– Тогда через пять дней я тебя жду. Если хочешь, сделаю даже так, что компьютер будет работать до взрыва. Не три часа, как положено, но минут пятнадцать-двадцать может поработать.
– Это ни к чему.
– Тогда договорились.
– Только знаешь что, – глядя Кудрину в глаза, произнес Кривошеев, – я хочу, чтобы это все осталось между нами, чтобы ни одна свинья не знала.
– Обижаешь, начальник. Знать будут двое – ты и я. Устраивает?
– Вполне. Через пять дней приеду за чемоданчиком и сообщу, что делать дальше.
Простились они вполне по-дружески. Напряжение, которое было в вначале разговора, исчезло к концу встречи само собой. Теперь они стали заговорщиками и работали в одной связке.
Кудрин не стал откладывать дело в долгий ящик. Обошел нужных людей. У каждого приобрел всего понемногу, отдельные детали. Пластид он держал за городом, пришлось съездить. К вечеру ноутбук был готов. Трубка сотового телефона “Эриксон” лежала сверху на компьютере. Маленькая аккумуляторная батарейка стояла рядом, поблескивая контактами.
– Ну вот, порядок.
Компьютер Кудрин спрятал под шкаф, завернув его в полиэтиленовый пакет. Спрашивать Кудрин права не имел, но думать ему никто не запрещал. “Неужели и налоговая полиция занялась такими делами?"
Через старых знакомых он знал, чем сейчас занимается Кривошеей. “Неужели ему поручили грохнуть Ленского и Данилова? А может, Кривошеев решил попугать несговорчивых миллионеров? Взорвать их машину? Тогда причем тут психиатр из какой-то провинции?"
Концы с концами не сходились.
На это Кривошеев и рассчитывал. Поручения были не стыкующимися одно с другим. Какой-то доктор-психиатр и два миллионера. Как ни напрягал свои извилины бывший майор налоговой полиции, ничего вразумительного придумать не мог, и он оставил безуспешные попытки, понимая, что докопаться до истины ему не удастся.
"Сделать и забыть, – решил он, – только бы не подставиться самому. Я давно не контачил с Кривошеевым, и черт его знает, что в его голове происходит. Большие деньги крышу кому хочешь сдвинут. Однако долг есть долг. Он всегда платежом красен. И то, что кажется сначала сложным, на поверку оказывается очень простым. Разгаданная загадка перестает быть тайной. Кривошеев получит то, что хочет. Я же рассчитаюсь по старым долгам. Буду жить с легкой душой. Ни ему, ни мне неинтересно выносить сор из избы, рассказывать о наших отношениях”.
Как ни успокаивал себя Кудрин, червь сомнения точил ему душу. Он придерживался твердого принципа: если ввязываешься в игру, то хотя бы изучи ее правила, чтобы потом тебе не сказали, что шестерка старше туза. Кудрин улыбнулся сам себе: “Когда ноутбук, начиненный пластидом, рванет и я узнаю об этом из телевизионных новостей, тогда многое прояснится и станет ясно, кто кому должен – я Кривошееву или он мне”.
