Наверняка, под палубой была парочка уютных кают-кабинетиков. За круглыми бортовыми иллюминаторами виднелись бордовые занавески, шитые золотом.
"Выглядят они чрезвычайно развратно”, – решил Глеб.
С палубы в трюм вела крутая лестница, устланная ковром, слишком шикарным для того, чтобы им пользовались только члены команды.
"Называть теплоход именем любовницы, – подумал Глеб, – то же самое, что выколоть на груди “Таня я тебя не забуду”.
Сиверов вышел из-за дерева и неторопливо двинулся к причалу. Он шел, дымя сигареткой, словно не замечал дощатой будки, в которой расположился охранник. Так спохватился, лишь когда услышал звуки шагов по гулким доскам настила.
– Эй, мужик! – крикнул охранник. – Дальше идти нельзя. Видишь белую линию? До нее – можно, а за нее – нет.
– Почему?
– За ней начинается частная собственность, – гордо заявил охранник.
– Ты, что ли, владелец? – рассмеялся Сиверов.
Охранник наконец удосужился выбраться из своей будки.
– Может и я, тебе-то какая разница?
– Никакой. Корабль красивый, – добавил Глеб, став так, что носки его ботинок оказались вровень с белой линией. – Сколько стоит?
– Что стоит? – не понял охранник.
– Покататься на кораблике с барышней.
– Это раньше ты на нем за тридцать копеек покатался бы, теперь это удовольствие не для всех.
– Зря. Мужик, времена меняются. Сегодня на нем один человек катается, завтра – другой.
– Не понял.
– Частная собственность имеет свойство из рук в руки переходить.
– А…
Глеб медленно повернулся и пошел к берегу. Охранник какое-то время растерянно смотрел ему в спину. Сиверов не вызвал у него абсолютно никаких подозрений. “Заинтересовался мужик кораблем. В самом деле, игрушка стоящая, дорогая только, не в смысле купить, а в смысле содержать. Не каждому по карману”.
* * *
Накануне вечером Глеб Сиверов связался с Потапчуком. Тот подтвердил, что прогулочный теплоход “Анжелика” готов к отплытию, продукты завезены, ждут гостей.
– Юшкевич точно будет? – переспросил у генерала Глеб Сиверов.
Именно эта фамилия интересовала его больше всего.
– Судя по количеству стульев, которые привезли на теплоход, компания ожидается довольно большая.
– Поточнее нельзя?
– Нет, Глеб Петрович. Чувствую, будут гости, которых мы с тобой не ждали.
– Кто охраняет мероприятие?
– Наверное, Прохоров, – неопределенно сказал Потапчук.
Ему и самому мало было известно о том, что готовится на теплоходе, но то, что это не простое празднование юбилея одного из филиалов, не вызывало сомнений. Сиверову, ясное дело, хотелось знать больше, но он понимал: Потапчуку приходится действовать неофициально. За каждое лишнее движение с него могут снять голову. Это же не шутка – устроить слежку за одним из первых лиц президентской администрации.
– Я постараюсь, – сказал Глеб.
Сиверов на этот раз домой не возвращался. Все, что нужно, имелось в мансарде. Ему не хотелось вновь переживать разговор с Быстрицкой, поскольку предыдущий надолго выбил его из колеи. Сиверов, как и все мужчины, не любил чувствовать себя виноватым.
Уже смеркалось, когда Глеб поставил машину на стоянку. Одет он был в рыбацкий комбинезон; удочки и спортивная сумка лежали в багажнике. Он взглянул на часы. Теплоход должен был отчалить от причала в Коломенском через час.
Гулять будут всю ночь и за городом. На берег не сойдут, иначе зачем тогда столы и стулья. К чему избегать комфорта, когда на судне все приготовлено по высшему разряду.
Прохожих было мало. Сиверов медленно прошел по мосту, облокотился на поручни, долго смотрел вниз в черную воду. Затем извлек из спортивной сумки маленький бинокль и, облокотясь на перила, приложил его к глазам, навел на сияющий огнями теплоход.
Он видел, как к набережной подруливают одна за другой машины. По номерам Сиверов определил, какая машина какому ведомству принадлежит. Половина приглашенных гостей были государственными чиновниками. Было несколько “Вольво” из государственной думы – с мигалками и прочей хренью, до которой так падки депутаты. Один автомобиль принадлежал Совету безопасности. Кто именно на нем приехал, Глеб, как ни старался, рассмотреть не смог – это был человек в черном костюме с невыразительным лицом. Охранники опекали его так плотно, словно закрывали телами от выстрела снайперской винтовки.
