— У меня рана пустяковая, а вот он, я думаю, остался без носа.
— Чуть не убил его! — с готовностью подхватила Дунйа.
Он засмеялся. Потом стал рассказывать, в каких еще драках и потасовках участвовал, пока не получил должность и не остепенился. Он вспоминал о них с явной гордостью.
Когда они вернулись домой, на столе их ожидали вино и шашлык, оставленные привратником.
— Прекрасно! — воскликнул Баракат. — Жаль только, цветов не хватает. Надо было купить букет.
Дунйа промыла ему рану, обтерла щеку. Он в это же время принялся напевать песню о смелых разбойниках, но женщина, смеясь, заметила, что его голос не создан для пения.
— Главное — быть счастливым! — возразил Баракат. — Тогда все вокруг поет.
И он пустился в красноречивые рассуждения о счастье и любви.
— Что может сравниться с любовью! — возглашал он, целуя Дунйу. — Я непременно вернусь в Александрию. Мы будем встречаться несмотря на мой отъезд…
Когда наступила тишина, за окном опять стал слышен шум непогоды.
— Ветер в твоем городе изменчив, но он приносит счастье! — смеясь, проговорил Баракат.
Жалюзи на окнах озарялись вспышками молний, следовавших одна за другой. Их свет проникал в комнату, выхватывая из темноты то один, то другой предмет. Рев ветра усилился, и мрак сгустился еще больше. Баракат опять почувствовал прелесть уюта и тепла. Он вдруг вспомнил берег моря, когда все вокруг темнеет и что-то напряженное и едва уловимое витает в воздухе, предвещая приближение бури.
Полил дождь. Баракат еще сильнее проникся ощущением покоя и блаженства, подумав: «Это счастье — находиться в такое время в объятиях любви!..»
Они проснулись поздно утром. Баракат распахнул окно, и в комнату ворвался холодный воздух. Небо, как войлоком, было окутано неподвижными серыми облаками.
Дунйа села в постели. Волосы ее были растрепаны, хмурый взгляд заспанных глаз ничего не выражал, словно это не те глаза, которые так завораживали его вчера своей игрой. Она казалась намного старше, и Баракату сразу пришли на ум мысли о ее возрасте и о непостоянстве всего существующего.
Женщина протяжно, со стоном зевнула и сказала:
— Пора уходить.
— Зачем торопиться? — спросил он.
— Ночь кончилась. У меня работа, свидания.
Вдруг он увидел, как она нагнулась к столику, выдвинула из него ящичек, вынула оттуда две гинеи и, зевнув еще раз, вернула их в свою сумочку. Это было так неожиданно для него…
— Тебе нужны деньги? — спросил он растерянно.
— Нет, я взяла только то, о чем мы договаривались.
— О чем мы договаривались, дорогая?!
Голос Бараката звучал удивленно и грустно.
— Ну мы же договаривались, забыл?
Он как-то глупо засмеялся и сказал:
— Видно, это ты забыла!
Она не соблаговолила ответить, и он с нетерпением продолжал допытываться:
— Забавно… Мне важны не деньги… Но вчера ты сказала… Ты действительно забыла?..
А про себя подумал: «Один из нас сумасшедший. Или я, или она». И хмуро добавил:
— Что с тобой? Что случилось? Скажи мне, пожалуйста!
Холодно улыбаясь, Дунйа проговорила:
— Хочешь брать и не давать!
— Ты же сказала, что не берешь, когда довольна!
Она посмотрела на него как-то странно и ответила:
— Я хотела подарить тебе счастливую ночь… и только.
— Значит, это всего лишь уловка? — спросил он дрожащим голосом.
— Да, но она сделала тебя по-настоящему счастливым.
— Грязный обман! — темнея от гнева, закричал он.
— Не обижайся! Счастье было настоящим, и я заслужила твою благодарность.
Он окинул женщину суровым взглядом, и ее лицо показалось ему отвратительным. В его возмущенной душе поднималось мстительное желание сдавить ей горло, чтобы ее черная кровь брызнула изо рта.
Дунйа настороженно следила за ним.
— Подлая дрянь! — продолжал он кричать. — Твоя хитрость жалка и ничтожна! Понимаешь? Я хочу, чтобы ты заплатила за нее жизнью!
Она не спускала с него глаз, приготовившись защищаться при первом же его движении.
— Дура! Это же бессмысленно! Ты никогда не сможешь никого обмануть во второй раз!
Женщина успокоилась, видя, что волна безумия схлынула и он начал приходить в себя, парализованный разочарованием и тоской.
— Но это была неплохая шутка, не так ли? — усмехнулась она.
