Так или иначе, но своего Дмитрий добился – колодников усмирил, а производство на каменоломнях выросло в несколько раз по сравнению с официальной статистикой.
Увидев, что работа пошла, в селение приехал Петр. Вообще-то приезжал он в селение и в каменоломню. Но оказалось, что его хватило только для первого.
Петр хорошо помнил, что здесь было. Большое здание – то ли неряшливый шалаш, то ли большой амбар, покрытый сверху ветками. И бродящие под тяжестью кандалов злые каторжане, которые не то, что угостить, поговорить не хотят. Раз приехал и больше не хочется.
Сейчас перед ними была аккуратная деревня. Даже не русская, а немножко европейская. При чем не ХVIII, а ХХ века. Хотя аборигенам ХVIII века этого было не понять. А вот близость с Европой они явно почувствовали. При чем с богатой Европой, зажиточной. Петр похмыкал, погудел, ничего не сказал, но на Кистенева посмотрел с уважением. Может же, паразит!
Первоначально строить такую деревню Дмитрий не собирался. Главной его целью было кормить колодников и в перспективе баб с ребятишками и с животиною притащить.
Но затем возник производственный вопрос. Заготовка гранитных булыжников стала, благодаря технологии ХХ века, не только более легкой, но и существенно эффективной. И даже значительное увеличение потребности булыжников ситуации не спасло. Почувствовалось затоваривание. В Питере просто не успевали перерабатывать. Часть мастеровых колодников приходилось с каменоломни убирать.
Когда он объявил об этом и красноречиво посмотрел, что для колодников означало только одно – «лишних» рабочих их барин собирался вешать.
Ничего такого Дмитрий делать не собирался, но попробуй это людям докажи. Они заволновались, забеспокоились, стали искать другие варианты своей полезности.
– Я черепицу могу делать, – объявил один дед, – шесть лет работал у немца. Не убивай меня, барин. Здесь я тоже видел, хорошая глина есть, буду делать в большом объеме.
Дмитрий с интересом на него посмотрел. А это выход. И люди будут заняты, и городу польза. А то даже, так сказать, дворцы кроют досками с соломой. И только царю покрыли немецкой черепицей. Какая цена, он не говорит, но морщиться. Явно не маленькая. Иначе бы хвастался хотя бы среди своих.
– Молодец, – одобрил Дмитрий, – сколько рабочих возьмешь?
Дед гарантировал человек шесть. Вкусно, но мало. Дмитрий вопросительно посмотрел на остальных. Мол, жить хотите – ищите работу.
И люди нашли. С помощью Дмитрия было решено выпускать дома и, разобрав, продавать в городе, Конечно же, дрова и доски, сельскую продукцию, соломенные шляпки и различные аксессуары на стол. То есть, все, что хорошо продается, будет производиться.
Петр, конечно, все это видел в городе и даже иногда кое-что покупал, но не знал что это отсюда. Или не обращал внимания. Город не маленький и везут в него сторон. И России, и мира. Знай, только плати.
А теперь ходил и удивлялся. И товарам, и людям. В конце концов, не в силах признаваться в своей неправоте, сплюнул, прыгнул в седло и ускакал, только пыль по дороге понеслась.
Дмитрий засмеялся и продолжил решать свои дела. Груз здесь было много, знай только покупай и вывози, а потом в Санкт-Петербурге перепродавай в своей выгоде. И, конечно, надо вертеться, как белка в колесо. А то продашь дешево и не туда.
Но это было еще не все. Когда к вечеру он приехал на плашкоуте с грузом булыжников в город, царь Петр прислал к нему аж шестерых гвардейцев – двух офицеров и четырех рядовых – с приказом немедленно явится к нему.
Приказ был необременительный, но грозный. А для того, чтобы Дмитрий, от которого Петр ожидал, что угодно, не вздумал убегать, гвардейцы были из числа близких друзей. Уж преображенцев царь прекрасно знал. Вот ведь каков – и драться не будешь, и противиться тоже. Друзья, все-таки.
– Государь тебя водку зовет пить, – прямо сказал Карпов, – вишь какая честь! И нас вот послал. Боится, что один не приедешь – заблудишься, – он хитро подмигнул и потребовал, – пошли давай, что мы тут тебя упрашивать будем, как девку красную.
Отказывать Карпову, хорошему товарищу и прекрасному друга, Дмитрий не мог. Не говоря уже о том, что отказывать царю на такую просьбу было нельзя. Петр, конечно, понимал, что он здесь оказался совсем не прав, а Дмитрий был очень даже прав. Но он все же был государь России, а они все его поданные. И если государь просит, то он требует вдвойне.