- В природе - да! Но время придумали люди. Или ты думаешь, что солнце, прежде чем подняться из-за горизонта, сверяется с башенными часами Велик-города? Время не нужно ни солнцу, ни земле, ни камням, ни растениям, ни животным. Только человек следит за временем, и думает, что вот и лето прошло, словно и не бывало.
- Хорошая речь, - хмыкнул старик. - Но если ты такая умная - заставь взойти солнце.
- Эх, ничего-то ты не понял! - с досадой махнула рукой ведьмочка.
Она поднялась на камне во весь рост, повернулась к востоку и что-то проговорила нараспев.
С каждым ее словом небо светлело, и с последним звуком, сорвавшимся с губ, ослепительные лучи брызнули из-за восточного края - выскочило солнце. Обессиливший Принц, рухнул на усыпанную белыми костями землю.
Дворец, словно нарисованный на синем фоне неба, белый, прямоугольный, со стройными колоннами по фронту. К нему вела утомительно длинная, широкая лестница, каждая ступенька ее поднималась выше и выше над землей.
- Может, не пойдем? - неуверенно предложил Звездочет. - Вы только посмотрите! Он висит в воздухе! А вдруг рухнет?
- Колдовство! - и ведьмочка первая зашагала по ступеням.
Никого не встретив на лестнице, они остановились перед огромными, в несколько человеческих ростов, резными дверями. И здесь ни сторожей, ни слуг.
- Эй! Открывайте! - закричал Звездочет, задирая голову с жидкой бородкой.
Эхо его голоса разнеслось далеко, но и когда оно затихло, никто не отворил им.
- Может, тут никого и в живых нет, - ворчливо заметил Звездочет.
- Есть, - возразила ведьма и указала им под ноги. Ступеньки перед дверями расширялись, образуя овальную площадку, огороженную каменным парапетом, и в одном месте на слое пыли виднелись следы женских туфель.
Принц прикоснулся к створкам дверей рукой, и неожиданно они поддались легкому нажатию и бесшумно отворились. Глазам путников открылась великолепная зала. Высокий потолок поддерживали изящные колоны, украшенные затейливой лепниной. Окон не было, но солнечный свет лился через широкое, прямоугольное отверстие в потолке. Стены залы украшали любовные сцены и сцены охоты, и солнце, совершая по небосклону свой обычный круг, высвечивало их поочередно. Там, где не было росписей, стены драпировали материи. Полы выложены цветной плиткой. Посреди зала в воздухе висел кусок бурой скалы, из вершины которой слабой, невысокой струйкой бил родник. Розоватая, пахнущая мандаринами вода с легким плеском стекала в беломраморный бассейн.
- Эликсир Вечной Молодости! - прошептал Принц.
- Вечный Эликсир Молодости, - поправила ведьмочка.
- Где же хозяйка? - оглянулся вокруг Принц.
И словно ответ на его вопрос, через розовую воду бассейна они увидели женщину. Ее белые одежды и черные волосы чуть колыхались в воде.
- Утопленница? - испугался Звездочет.
- Как же, жди! - буркнула ведьмочка, и побулькала рукой в бассейне. - Это же колдунья!
Запах мандаринов усилился. Женщина открыла глаза, и как-то вдруг очутилась перед гостями. Одежда на ней оказалась сухой, а волосы убраны в высокую затейливую прическу. Принц с шумом втянул в себя воздух. Звездочет открыл рот. Ведьмочка презрительно хмыкнула под своим капюшоном, но и она признала, что никогда не видела женщины прекраснее.
- О! гости, - улыбаясь красными полными губами, проговорила волшебница. - Какой приятный сюрприз! Я никого не ожидала в ближайшие девять лет четыре месяца и двадцать два дня.
- Да где тебе! - пробурчала ведьмочка себе под нос, невзлюбившая красавицу с первого взгляда.
- Путь до моего дворца труден, - продолжала волшебница, скривив лицо в брезгливой гримаске при виде старика, коротким взглядом охватив фигуру ведьмочки и после этого обращаясь исключительно к Принцу, - вы, наверное, устали и проголодались.
Она дважды хлопнула в ладоши, и в уютном уголке, устланном коврами, возник низкий столик. Он был поставлен так умело, что в ярком солнечном луче блестели капельки росы на розовых ломтях рыбы, и темные косточки просвечивали в янтарных кистях винограда, и сладкий жир тек по кускам дымящейся баранины, и сверкали гранями кубики льда в хрустальных графинах воды. А места вокруг столика, с подушечками и валиками, оставались в полумраке, чтобы солнце не било в глаза обедающим.
