Другой причиной сокращения объемов строительства в Смоленске мог стать отток строительных сил княжества в другие регионы. На рубеже XII–XIII вв. смоленские мастера работают в Новгороде, Пскове, Киеве, Рязани и Торжке[1140]. Смоленская архитектурная школа уже не ограничивается пределами родного княжества. Смоленские мастера повсеместно позиционируют себя как транстерриториальные строительные коллективы. Еще до монгольского нашествия смоленские артельщики могли раствориться среди строительных сил других земель. В этом отношении особенно интересен Новгород, где происходят переработка и переосмысление смоленских форм: от церкви Пятницы на Торгу к храмам Перыни и Липны. В связи с этим В. В. Седовым было высказано справедливое суждение об интервенции смоленской архитектуры в Новгород в XIII в. [1141]
Для нас особенно важно, что церковь Ольгова городка по ряду характеристик оказывается близка постройкам смоленских мастеров в Новгородской земле. Схема плана сближает ее с Пятницкой церковью[1142], а особенности строительного материала с Борисоглебским собором в Торжке[1143]. Таким образом, смоленские формы церкви Ольгова городка могли быть опосредованы участием в ее создании мастеров из других земель, в частности из Новгорода. Это создает вполне уверенную картину возможности опосредованного влияния смоленских форм и на первую каменную постройку Северо-Восточной Эстонии.
Прекращение монументального строительства на Севере и Северо-Востоке Руси в 1240–1270-е гг. и импульсивный характер строительной деятельности в конце XIII — начале XIV вв. исследователи традиционно объясняют отсутствием достаточного количества мастеров и отсутствием средств у заказчиков[1144]. Такое «объяснение», однако, ничего не объясняет.
Следует отметить, что строительная активность резко сокращается практически во всех русских землях уже к началу 30-х гг. XIII в. Так, например, во Владимиро-Суздальской земле за период с 1220 по 1237 г. было возведено лишь пять каменных храмов, причем последний из них — Георгиевский собор в Юрьеве-Польском — был освящен в 1234 г. [1145] После этого летописи не фиксируют ни одного случая каменного строительства в этом регионе. В Новгороде за этот же период письменными источниками отмечено всего три случая монументального строительства. [1146] Последняя каменная постройка этого периода в Новгороде, согласно письменным источникам, надвратная церковь Феодора, была заложена в 1233 г. [1147] Количество монументальных сооружений, возведенных в этот период, оказывается на порядок меньше, чем в более раннее время. Например, в Новгородской земле лишь за 90-е годы XII в. было построено не менее десяти монументальных зданий. Таким образом, у нас нет оснований связывать сокращение объема строительного производства в ряде русских княжеств исключительно с монгольским нашествием. Юго-Западная Русь пострадала от монгольского нашествия не меньше, чем Владимиро-Суздальское княжество и, тем более, Новгородская земля. Между тем, нашествие монголов не привело здесь к прекращению строительства или сокращению его объемов.
Сокращение масштабов или прекращение монументального строительства явилось, по нашему мнению, следствием ряда социально-экономических факторов (различных в разных княжествах), среди которых монгольское нашествие было хотя и важным, но не единственным. Монгольское вторжение стало катализатором, активизировавшим внутренние социально-экономические процессы в древнерусском обществе[1148], которые негативно отразились на ситуации в строительстве.
Новые социально-экономические условия, с которыми столкнулось русское общество в 1240-е годы, с необходимостью требовали адаптации к ним строительных групп, действовавших в то время на Руси. Перед древнерусскими строителями острейшим образом встала проблема сохранения своей профессиональной принадлежности. Отсутствие заказов и длительный простой неизбежно влекли за собой распад производственной группы, члены которой могли изменить род занятий или искать применения своих профессиональных знаний в иных землях. В 40–70-е годы XIII в. деятельность строителей в древнерусских княжествах была сосредоточена преимущественно на ремонтных работах. Для Севера и Северо-Востока Руси это время было периодом застоя в монументальном строительстве. Причем относительно начала этого периода (1240-е гг.) можно, очевидно, говорить о переизбытке строительных кадров, спрос на которые в большинстве русских княжеств был минимальным. В данных условиях многие из древнерусских строителей могли попытать счастья в составе других производственных коллективов в тех регионах, где сохранялся устойчивый спрос на их деятельность: на Волыни, в Литовских землях или в Прибалтике. Именно этим на социальном уровне и можно объяснить две противоречивые черты, присущие русской архитектуре конца XIII — начала XIV в.: ориентация на домонгольское наследие, с одной стороны, и широкое применение технических и художественных иноземных заимствований, с другой.
