Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2 - страница 13

. Последовала и обратная анафема. Попытки преодолеть раскол предпринимались не раз, но остались безуспешными до наших дней. Анафема была снята только 7 декабря 1965 года одновременно патриархом Афинагором и папой Павлом VI. Следует подчеркнуть, что взаимные проклятия глав церквей длительное время носили маргинальный характер, и христиане в значительной мере воспринимали себя единым миром. Действительный раскол произошел после захвата и ограбления крестоносцами Константинополя в 1204 г., изгнания патриарха и начала интенсивного идеологического давления на лишенных своей столицы православных со стороны Рима[112].

Очевидно, что центром, из которого было отправлено посольство к Александру Ярославичу, был не Рим, а Любек. Фактическим инициатором поездки выступал архиепископ Прусский Альберт, который сам в Новгород не поехал, но послал неких «Галда и Гемонта» зачитать папскую буллу от 15 сентября 1248 г. ЖАН сообщает, что князь «въсписа к нему», то есть по поручению Александра было составлено послание к папе, в котором подтверждалась приверженность русского правителя Никейскому вероучению. Отказ был решительный и сокрушительный. Вполне можно допустить, что Альберту было неприятно показывать его папе Иннокентию, и он готовил другие меры воздействия на русских. Потому, собственно, и прицеливался на Псков. Этот выбор был оправдан по нескольким причинам:

1. Псков никогда, вплоть до учреждения патриаршества на Руси (1589 г.), не был отдельной епархией и не имел собственного епископа. Он всегда входил составной частью в Новгородский диоцез. Можно было рассчитывать, что в городе существуют силы, склонные искать большей церковной самостоятельности.

2. В 1240–1242 гг., как мы писали в первом томе, Псков уже был включен в состав Дерптской епархии, и в городе процветала католическая пропаганда. Возможно, многим жителям было знакомо латинское богослужение.

3. Заботы правящей суздальской династии в эти годы были сконцентрированы вдали не только от Пскова, но и от Новгорода. Псков выступал далекой окраиной Руси.

Закрепиться в Пскове, как это уже произошло в 1240 г., казалось Альберту легче, чем пытаться склонить на свою сторону правящих князей. Архиепископ планомерно формировал юридическую базу свою для своих предприятий на Востоке, окружал русские границы своими ставленниками и подконтрольными территориями. Еще в 1247 г. Альберт был объявлен папским легатом для Руси. В том же году он явочным порядком назначил в Виронию, входившую в зону Лундской епархии, своего епископа — Дитриха Миндена (Theodericus, episcopus Vironensis)[113]. Впоследствии — в 1255 г. — он добился папской санкции на закрепление Виронии в своей юрисдикции, включение ее в диоцез Рижского архиепископа[114]. Формировался плацдарм на Нарве.

15 сентября 1248 г. Альберт получил санкцию на развитие своих действий в сторону Новгородской Руси. Папа специально разрешил строительство в Пскове соборного храма. А 3 октября того же года, судя по всему, в очередной раз вице-легат Альберта в Ливонии объявил, что согласно дарению «короля Гереслава», Псков принадлежит Дерптскому епископу[115]. Как мы упоминали, в 1245 г. кафедру покинул епископ Герман, а об имени нового епископа мы ничего не знаем вплоть до 1263 г. [116] Надо полагать, и здесь проявилась склонность Альберта Зуербеера к концентрации власти в своих руках: возможно, он сознательно долго не назначал в Дерпт нового епископа, сохраняя его полномочия за собой. В таких условиях поездка в Новгород «Галда и Гемонта» была чистой формальностью — Альберт и не рассчитывал на ее успех. Он явно готовился к военным мерам и создавал для них плацдарм.

Создается впечатление, что если бы такая массированная идеологическая и юридическая подготовка, как в конце 1240-х гг., состоялась в конце 1230-х, то немецкие завоевания в 1240 г. были бы гораздо более обширными и долговечными. Архиепископ Альберт учел прежние ошибки и готовил на 1250-е гг. масштабный натиск на Восток — ожидался только удобный момент.