лицом к лицу с плохими парнями, чем обсуждала такие темы.
Я глубоко вздохнула и сказала:
– Какие вещи?
– Что вы с папой были… ну, как парень и девушка. Что вы встречались. Это ведь неправда?
Я была на сто процентов уверена, что Дикси выразилась совершенно иначе, но будем работать с тем, что
есть.
– Нет, мы с Тедом не встречались.
– Это хорошо, потому что он может встречаться только с мамой, правда?
– Она остановилась посреди коридора, все еще держа меня за руку, так что мне
тоже пришлось остановиться. Она уставилась на меня своими искренними карими глазами
– так откровенно, с такой надеждой услышать правду. Она практически не изменилась с тех пор, как ей
было шесть.
– Я о том, что ты ведь встречаешься с дядей Натэниэлом и дядей Микой, а они встречаются друг с другом.
Но ведь это не то, что стали бы делать мама с папой,
правда? Они ведь не встречаются с другими людьми?
– Все так, они моногамны.
– А ты поли… как его там.
– Сказала она.
Я не сдержала улыбки.
– Полиаморна, да.
– Но папа с мамой не полиаморны, они моногамны.
– Да.
– Тогда почему мамина подруга говорила такие вещи?
– Я не знаю, почему она это делала.
– Она сумасшедшая? Я вспомнила лицо Дикси.
– Если честно, я допускаю такой вариант. Я обняла Бекку, прижимая свою щеку к ее макушке.
– Пойдем переоденем тебя во что-нибудь нормальное.
– Сказала я.
– Можно я надену розовое платье?
– Только не говори, что ты привезла с собой лишь розовое платье. Она отстранилась и улыбнулась мне.
– Одно розовое платье. Но у меня также есть розовые шорты, розовые сандалии и мои розовые
ковбойские сапоги, а еще
– розовые футболки! Я рассмеялась.
– Тебе не кажется, что это перебор с розовым для одной поездки? Ее улыбка стала шире и я встрепала ей
волосы. Я рассмеялась и она присоединилась к моему смеху. Мы добрались до двери номера, все еще
посмеиваясь. Я засунула руку в карман, чтобы достать карточку от двери.
– Почему ты никогда не носишь розовое, тетя Анита?
– Не могу сказать, что это мой цвет.
– Сказала я, просовывая карту-ключ в дверной замок. Индикатор загорелся зеленым. Я открыла дверь, и в
этот момент из-за угла в коридоре раздался глубокий голос:
– Я бы хотел увидеть тебя в розовом, Анита. Я быстро втолкнула Бекку в номер, велев ей переодеться, и
развернулась в дверях в тот момент, когда показался обладатель этого голоса. При росте почти в семь футов
(213 см., в «Обсидиановой Бабочке» упоминается, что он выше Дольфа, чей рост <‚8 (203 см.), т.е. что-то в
промежутке между этими двумя цифрами – прим. переводчика) его абсолютно лишенная растительности
голова практически касалась потолка. Он оставил узкую черную вандейковскую бородку и усы. Это
придавало его лицу форму и контраст, чтобы не только черные дуги бровей создавали на нем хоть какое-то
подобие цвета. Некоторые женщины могли бы назвать его красивым, но я не рассматривала его в
подобном смысле, потому что слишком хорошо его знала. Эти глаза были не просто темно-карими, как у
детектива Ранкина. Они были черными, как у Ру с Родиной. Я задумалась, не было ли у него в роду уэльцев.
Так или иначе, его взгляд меня слишком тревожил. Эти глаза были настолько глубоко посажены, что
напоминали пещеры.
– Олаф.
– Сказала я, и единственным, что удерживало меня от того, чтобы выхватить ствол, была Бекка, которая
пыталась протиснуться мимо меня к порогу.
– Анита.
– Произнес Олаф, глядя на меня почти голодным взглядом, словно он был львом, а я
– газелью. Он, конечно, теперь верлев, но я-то не газель.
– Дядя Отто!
– Выкрикнула Бекка и умудрилась проскользнуть под моей рукой, чтобы подбежать к большому человеку.
– Дядя Отто?
– Опешила я, чуть не спросив: «Когда ты успел стать дядей Отто?». Бекка бросилась к нему на руки так, словно он не был социопатом и серийным убийцей. Как маршал США, Отто Джеффрис, он, впрочем, никем
подобным и не был. Я наблюдала за тем, как он подбросил в воздух маленькую девочку, и улыбка на его
лице казалась чертовски искренней. Что за хрень здесь творится?
3>
Он перехватил Бекку левой рукой, чтобы освободить правую. От его глаз не укрылся тот факт, что я почти
схватилась за пушку. Я все еще не была уверена в том, что все делаю правильно, но как я не хотела
