– Так я люблю, когда ты меня гладишь, – сказала Тонечка и потерлась щекой о Маринино плечо. – С детства люблю и до сих пор.
Марина еще немного ее погладила.
– В последнее время что-то трудно мне живется, – пожаловалась Тонечка. – Невозможно просто.
– Я знаю, – сказала Марина. – Вот поверь мне. Нужно еще постараться, еще немного, и все наладится. Наладится, Тонечка! Я точно знаю. Не бывает усилий, которые пропали бы совсем даром.
– Да? – спросила Тонечка. – Ты уверена?
– Я знаю, – повторила Марина. – И так тобой горжусь!.. Ты стойкий человек, я даже не знаю, откуда ты такая взялась, вроде бы ничто не предвещало!
Тонечка отстранилась и посмотрела на мать.
– Девочка как девочка, – продолжала Марина. – Я была уверена, что ты слабенькая, что тебя придется всю жизнь ограждать, оберегать. Возиться с тобой! И вышло наоборот. Ты с нами вон как возишься! И мы бы пропали, если б не ты. И я, и Настя!..
– Мама, ты так говоришь, как будто я Илья Муромец, – пробормотала Тонечка.
– Так ты и есть Илья Муромец, – сказала мать с силой. – Если б не ты, у нас вообще не было бы никакой жизни, ни плохой, ни хорошей. Мы бы только и делали, что боролись за кусок хлеба, за место в поликлинике, да за все. А мы живем не тужим! У меня есть дом и сад. И мои девочки со мной. У Насти есть мечта стать знаменитой артисткой. И ты рядом с ней, и я. А у тебя что есть, Тоня?
– Как? – спросила Тонечка. – Все то же самое – вы обе, дом, сад…
– Но я с детства мечтала жить именно в этом доме и именно хозяйкой, и вот я живу! А ты о чем мечтала?
Тонечка помолчала. Потом отошла и села в кресло, на самый краешек.
– Ты выполняешь наши желания, – продолжала Марина. – Я желаю одно, Настя другое, и ты все выполняешь.
– Не все, – быстро сказала Тонечка. – И не всегда. Я зарабатываю… не очень, времени у меня нет совсем… С Настькой не занималась…
– Зато я занималась! – перебила Марина. – И все ее нынешние выкрутасы – плоды моего воспитания. Ты ни при чем! Она привыкла сопротивляться! Это я ее научила. Я никогда и ни в чем не шла ей навстречу, вот она нынче и отвергает все с ходу!..
– Мама!
– И зарабатываешь ты прекрасно! – Марина Тимофеевна раскинула руки в разные стороны. – Вот на это! Нас совершенно не интересует, сколько ты заплатила налогов, сколько ушло на ремонт машины, а сколько на крышу. Крыша протекла – значит, починим. Интернет слаб, позовем людей, они подключат усилители. Плитку на крыльце в прошлом году переложили, теперь у нас на крыльце итальянская плитка с узорами!
– Очень красивая, – пробормотала Тонечка.
– Очень, – согласилась Марина. – Главное, мне нравится! А тебе что нравится, Тоня?..
– Много всего.
– Вот именно. Просто мы никогда не интересовались, а ты никогда нас не обременяла. И мы привыкли! Поначалу мы все друг от друга скрывали из-за Настиного отца, а потом привыкли.
– Мама, он давно помер!
– Очень хорошо.
– Мама!..
– Поедем на море, – вдруг предложила Марина Тимофеевна. – Хоть на недельку. Возьмем Настю и поедем. Будем пить белое вино, есть барабульку и разговаривать о жизни.
Тонечка смотрела на мать во все глаза. Никогда прежде она ничего подобного не предлагала! Они всегда должны были жить «правильно» – много и продуктивно трудиться, не лениться, вовремя ложиться!.. Какое там море – выпускной год, один из самый трудных в жизни, все самое страшное впереди, нужно определяться с дальнейшей учебой. Запрещается даже думать о чем-то, не имеющем отношения «к делу», не то что ехать на море!
– А как же ЕГЭ? – глупо спросила Тонечка.
– Ну, как-нибудь сдадим и поедем.
– Я за, – тут же согласилась она.
* * *
До Мышкина оказалось рукой подать, такая досада!
Когда-то Марина очень любила ездить «далеко», много лет с тех пор прошло, и вот она опять едет «далеко», а оказалось – близко.
– Кажется, здесь налево, – сказал Липницкий, – или направо, шут его знает!..
– А навигатор что говорит?
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Как-то же мы раньше ездили без этих навигаторов! – Липницкий притормозил и аккуратно съехал на обочину.
– По карте ездили. И спрашивали у всех! Как проехать к причалу? Или на площадь Ленина?
