Выходит, он храбрец, а она – трус. Он смог в одночасье бросить то, что не получалось делать первоклассно! А она просто делает привычную работу, потому что не может решиться поменять жизнь.
– Надо подумать, – пробормотала Тонечка.
– О чем?
Она спохватилась.
– Это я так, про себя.
Кажется, он опять понял. Странная штука – он все понимал, ничего не приходилось объяснять. А она знала совершенно точно: если нужно объяснять, то не нужно объяснять!..
– Тонечка, ты отличный сценарист, – сказал он. – Поверь продюсеру. Иначе не стал бы я просить тебя переписывать чужой текст!
– Я не стану переписывать, – быстро сказала Тонечка. – Мы должны об этом поговорить! В конце концов, это просто неприлично, Саша. У сценария есть автор. А тут – бабах! Какой-то другой автор возьмет и все переделает.
– Если должны, значит, поговорим, – пообещал Герман. – Давай закажем? Чего мы сидим?
– Мы ждем, – туманно объяснила Тонечка.
– Нет, ну пока опоздание приличное, всего полчаса. Здесь вкусная пшенная каша с крабом, попробуешь?
Тонечка с энтузиазмом согласилась пробовать.
Он заказал, не глядя в меню, довольно много, спросил еще чаю, и тут к ним за стол приземлилось волшебное существо.
– Саша, прости, прости, – зашелестело существо, приникло к Герману, обцеловало его лицо, погладило его по плечу и взъерошило ему волосы, – ну, я правда спала, когда ты позвонил! Если б другой позвонил, я бы ни за что не поехала!
– Привет, привет, – рассеянно сказал Герман, – Тонечка, это певица Агафья Сиренина. А это сценарист Анастасия Морозова.
Певица дружелюбно кивнула в Тонечкину сторону, полезла в сумку, выхватила телефон и уставилась в него, замерев.
– Ты что-нибудь будешь, Агаша?
– М-м?
– Ты пообедаешь?
– А?
Герман взял у нее из руки телефон. Она потянулась за ним, он отвел руку.
– Отдай! – она засмеялась. – Негодник!
– Обед, – повторил Герман. – Еда. Ты будешь?
– Закажи сам, – она выхватила у него телефон. – Матча латте и что-нибудь с ягодами годжи. Я живу в дефиците калорий!..
Тонечка смотрела на них во все глаза. Ей очень хотелось достать записную книжку и быстренько описать картинку, она сдерживалась из последних сил.
Агафья Сиренина была похожа сразу на всех певиц, актрис и красавиц, словно талантливый художник нарисовал дивный шарж. У нее были шикарные поддутые губы, аппетитные щечки, пикантный носик, нарощен-ные ресницы, широкие брови, загорелая персиковая кожа, налитые груди, распирающие декольте, лакированные острые ногти необыкновенной длины.
– Кулебяку в сливках будешь? Здесь Советский Союз, ягод годжи нету! Ты в первый раз, что ли?
– Не-ет!.. Я обожаю это место, обожаю, тут крутецки. Теплой воды попроси мне. Десять полезных привычек! Теплая вода – моя полезная привычка.
Тонечка заглянула в свой портфель. Записная книжка была совсем близко. Ррраз – и достала. И можно записывать.
– Саш, зачем ты меня дернул? Роль, да? Какая?.. А сценарий ваш, да, девушка? Всегда важна визуализация! Я еще с тех пор визуализирую роль в кино, представляешь?..
Тонечке очень хотелось спросить – с каких именно пор визуализирует Агафья.
– А что за роль? Полный метр или сериал? Я на мудборд в задачи и желания себе написала и то, и другое. Прикинь? И тут ты звонишь! Конечно, я полетела, одеться не успела как следует! – Агафья с удовольствием оглядела себя. Она была облачена в роскошные переливающиеся наряды, и оторвалась от телефона только для того, чтобы посмотреть на себя.
По идее, подумала сценаристка Антонина Морозова, свидание с великим продюсером и «визуализация» роли должны были привлекать ее внимание больше телефона, но получалось наоборот.
Что-то она, сценаристка Морозова, упустила, чего-то не до конца поняла в современной системе координат.
Нужно понаблюдать, эдак она вскоре и сценарии писать не сможет!..
– Агаш, Вася Филиппов умер.
– Ох, да знаю я! – Агафья вздохнула, что, видимо, отражало ее скорбь по Василию. – Хороший чувак, вечная ему память. Когда в чат написали, я даже не поверила! А что ты про него вдруг вспомнил? Потому что у нас роман был? – И она пальцами изобразила в воздухе кавычки, то есть роман, видимо, был взял под сомнение.
