Серебряное блюдо - страница 9

---

Перейти на стр. ОК

---

И роса, как встреча, взор заволокла.

На панель поверг фонарь ночных невольников,

Потрясая золотом жезла.

Ветер тих, взволнован, легким всадником

Прискакал, и, растрепав кусты,

Льнет к зеленой злобе палисадников,

Клад клубится в пене темноты.

Дальше, дальше ввысь уходит город

С позолотой глаз. Урча, без слов,

Испаряют камни гнев и голод

Башен, крыш и куполов.

Рассвет после бури

Пер. Л. Гольдберг

Разбит, прибит,

Базар, хромая, встал

С разгромленных телег, с сугробов сена,

Очнувшись,

Циферблат на башне сосчитал

Свои часы

Последние до смены.

Но пахнет улица

Еще дождем,

И памятник, сияя

Мокрыми глазами,

С моста глядится в водоем.

И дышит дерево —

И дышит пламенем рассветного расцвета,

И именем

       грозы,

              громов

                     и лета.

Оливковое дерево

Пер. А. Пэнн

Лето царило

Семьдесят лет.

Солнце — яда и мести прибой.

Только он — оливняк, безмолвный аскет —

Стойко выдержал огненный бой.

Родина,

Его клятва свята! Будни сочные с ним

Груза звезд и луны не грузили.

Только бедность его, словно «Шир га’Ширим»,

Сердце скал твоих насквозь пронзила.

Или, может быть, волей небесных высот

Он слезой наделен, распаленной в огне,

Чтоб над книгой твоей, как сухой счетовод,

Одиноко итожить гнев.

Когда горы твои жаждут смерти и в них

Молит блеянье стад о дожде на лугах,

Он твой страж крепостной,

Твой пустынник-жених,

Твоя жизнь в его цепких руках.

Ослепленный закатом, под вечер лицо

Твое ищет он — где ты?!..

В огне его жил и корней обручальным кольцом

Твой плач сохранен на дне.

От него даже ад в испуге бежит,

Зря растратив жару…

Если гложет

Грудь камней хоть один корешок, чтобы жить, —

Сердце гор никогда умереть не сможет!..

Огненный бастион

(Из одноименного цикла стихов)

Пер. А. Пэнн

Дымится и хрипит старинный гнев земли,

И местью бредит он, как раб в неволе…

Земля —

Она твоя в крови проклятий и молитв,

Она в глазах твоих осела белой солью.

Древней любви и слов ее прожженный прах,

А жажда

Первых лоз и струй вина древнее.

И человек во сне, и дерево в корнях —

Заложники ее. Всегда при ней и с нею.

Терзай ее металлом заступов —

Она

Щетинится щитами огненно и сухо.

И потом рук своих расплачешься ты под

ее неслышащим, окаменевшим ухом.

Но лишь растаял звук —

То видишь, горы спят,

Не отступив.

Сильны.

Ни дрожи, ни ответа.

И над тобой, жесток, незыблем и распят,

Сияет дикий ад голубизны и света!..

*

Разгул огня.

Земли коричневая медь.

В утробе пламенной и сера руда.

Не тронь рукой пылающую смерть —

Она и недоступна и горда.

У ног твоих она распластана, как даль

Допамятных времен, костьми и сердцем разом.

Ты дорог ей, как мысль последняя, когда

В погроме солнечном себя лишился разум.

Охотник-день —

Дикарь песчано-голубой —

Хоронит в ней тела зарезанных закатов.

Звездой далекою завещаны ей бой

И эхо ужасов, пережитых когда-то.

Гром — крик ее родов — грохочет.

Самка-мать

Зверенышей своих спасает, хвост развеяв…

Огнем

Целованы уста, дерзнувшие назвать

Вот эту землю родиной своею!..

*

Лишь небо и шатер. Вдвоем они весь век.

Дорога к ним горит, зажатая песками.

Во тьме к порогу их приходит человек,

Его глаза —

Два зеркала для камня.

Не на покой несет он сердце.

Пусть устал.

Но отдыха не настал еще для ран и ссадин.

Идущий из песков, он обнимает сталь, —

Буравя и кроша, она устала за день.

Ни тени облачной. Не поля хлебный круг —

Ночная дымка гор простор заворожила.

Он заступ опустил, и пальцы смелых рук

Улыбкой светятся — а плачут только жилы.

И небо, бровь кривя, глядит из тьмы ночей;

В шатре, сминая боль, растет покой звериный.

Свеча —

Могучей всех божественных свечей! —

Над хлебом и письмом слезится стеарином.

*

— Мертва ты, а я все еще живу, мой брат.

Теперь над нами ночь, немая до безумья,

Еще силен я, брат, и сталь еще остра,

И об нее земля свои ломает зубья.

Усталая моя!

С восхода по закат

Ее горючий гнев я потрошу покорно.

Во сне моем она в моих руках — как ад.

И если б дни ее погасли, от когтей

Моей ослепшей страсти некуда ей деться.

Она к моей судьбе прикована, как тень.

Она моя дотла.

Я взял ее за сердце.

Не видеть мне богатств ее чудесный сплав.

Не знаю, в чем и где моя награда…

Счастливым я умру, однажды услыхав

«Вода!»

Среди сухого каменного ада.

Вино

Пер. А. Пэнн

Сын янтарных ветвей, Лебеза-слововей,

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---