пыль, сел, старательно пристраивая больную ногу, и заказал
плотный завтрак себе и Фицджеральду. Пару минут спустя
появился и наш миссурийский олигарх, чисто вымытый,причесанный волосок к волоску и безупречно одетый.
— В какую глушь вы забрались, Миллер, — молвил он, принимаясь
за завтрак.
— В этой стране есть места и поглуше, — возразил Квинта, — А тут
река есть и пароходы...
Мы с ним делали вид, что продолжаем пить кофе.
— Пароходы — это практически прошлый век, — заявил
Фицджеральд. — Да и река у вас течет куда-то не туда.
— Юг, Техас, Мексика... и дальше можно распространяться в том
направлении, — сказал Квинта. — Бразилия, Аргентина,Калифорния... Австралия...
— Ты еще скажи — Индия и Китай, Квинтус, — насмешливо
отозвался Фицджеральд. — Что ты там можешь предложить?
Вентиляторы?
— Я, между прочим, продал партию вентиляторов на Кубу, —
возразил Квинта. — А мистер Миллер полагает, что велосипеды
хорошо будут продаваться в Японии.
Барнетт поперхнулся яичницей.
— Мистер Миллер склонен высказывать интересные идеи, —
согласился Фицджеральд.
Я, кажется, слегка покраснел, надеюсь, под загаром это незаметно
было. Про Японию я, конечно, ляпнул Квинте не подумав: в
нашем 1866 году насчет Японии было глуховато. То есть
американские корабли уже намекнули японским правителям, что
надо бы заканчивать с политикой самоизоляции и открывать
порты для иностранных судов, и даже договора о торговле японцы
заключили — не только с США, но и с некоторыми другими
странами, но страна Нихон все еще сопротивлялась открытию как
внутри себя, так и в конфликтах с иностранцами. Так что
предложение торговать там велосипедами выглядело сейчас
довольно эксцентрично.
— Не всегда же там закрыто будет, — проговорил я, будто не видя в
своем предложении ничего странного. — Да они вот-вот
откроются... А народу в Японии много.
— Может быть, может быть, — неопределенно пожал плечами
Фицджеральд.
— Какие планы на сегодня? — спросил Квинта.
— Я полагаю, сейчас ты нам все тут покажешь, — предложил
Фицджеральд, но Барнетт перебил:
— Лично я — спать. Это ты у нас способен выспаться в дилижансе,а я от малейшего толчка просыпался. Нога болит, — объяснил он.
— Врача, может, позвать? — предложил я.
— А что тот врач... — отмахнулся Барнетт. — У меня мазь есть.
— Ну значит, — подвел итог Фицджеральд, — мы с Квинтусом
погуляем по городу, посмотрим, а вы с Барнеттом пока отдыхайте.
Ближе к вечеру соберемся и поговорим.
— Квинтус-то почему? — пробормотал я. — Квинта ведь.
— Да нет, непонятно, почему Квинта? — рассмеялся Фицджеральд.
— Ведь Feminine...
— Или Plural Neuter, — возразил Квинта.
— Вы о чем? — спросил я. Нет, что феминина — женский, или
плюрал — множественный, я догадался, но смысл разговора
ускользал.
— Склонение латинских числительных, — непонятно пояснил
Квинта.
— И?
— Вообще-то я хотел вокатив, но записали с ошибкой: А вместо Е,
— продолжал непонятно пояснять Квинта. — Я и подумал: ну и
черт с ним!..
— Жил в Хартфорде один джентльмен по имени Джон Смит, —
посмеиваясь, рассказал Фицджеральд. — И всех своих сыновей он
тоже назвал Джон Смит. А чтобы в семье не путались, первый сын
стал зваться Джон Секундус, второй — Джон Терциус, третий —
Джон Квартус. И когда у старого джентльмена появился первый
внук, он предложил сыну, чтобы внука назвали Джоном
Квинтусом.
— Мать возражала, но когда дед подкинул деньжат, смирилась, —
кивнул Квинта. — Так и жил всю жизнь Квинтусом. И когда в
армию записывался, даже не задумался, как называться. Ну то
есть задумался, когда передо мной записалось пять Смитов, из них
два Джона. Решил, что Квинтусом мне жить привычнее...
Они с Фицджеральдом наконец ушли, Барнетт тоже уковылял к
себе в номер. Я хотел было пойти на завод к Джонсу и Шиллеру,но вовремя сообразил, что туда Квинта заведет Фицджеральда в
