— Глупцы! — прогремел еще раз Тюркелль, когда бывшие соратники уже исчезли из виду.
— Это кто же здесь глупец? — вопросил суровый голос из тени каменистого холма. Одинокий всадник выехал вперед, нахлестывая по впалым бокам измученного, хромающего коня. Он спешился, и бедное животное зашаталось, едва не падая наземь. Незнакомец окинул долгим взглядом пленников, а затем обернулся к Тюркеллю.
— Это ты здесь самый большой глупец! — гаркнул он, оттолкнув Тюркелля. — Ты потерял вещи Дирстигга! Ты доверил их такому же алчному негодяю, как ты сам, и он удрал с ними у тебя из-под носа! Кого тебе и называть глупцом, так только себя самого, неисправимый ты осел!
Тюркелль выхватил меч.
— Кто бы ты ни был, наглости и дерзости у тебя достаточно, но меня не испугаешь пустой болтовней! Если у тебя есть оружие, приготовься к бою, или умрешь неизвестным и с пустыми руками. Никто не может назвать Тюркелля глупцом и…
Слова застряли у него в горле, когда незнакомец откинул капюшон плаща и открыл свое лицо.
— Мне не нужно называть свое имя, — сказал он с невеселым смешком.
— Миркъяртан! — тон Тюркелля тотчас изменился. — Или драуг Миркъяртана?.. Мы думали, что ты мертв.
Лицо Миркъяртана было иссечено свежими шрамами, длинную спутанную бороду и волосы развевал ветер.
— Мертв! Не только ты так надеялся, — огрызнулся он, горящими глазами впиваясь в пленников. — Когда Хьердис умерла, я сумел сотворить кое-какие мелкие чары, незаметно расколоть камни и цепи. Я трудился без устали, меня поддерживала жажда мести. Как же мертв! О, глупцы, глупцы!
Кольссинир крепче стиснул посох и шагнул вперед.
— Но, что ты можешь сделать теперь, когда хитрый Бьерн украл твой плащ и с ним большую часть твоего грозного могущества? Твое воинство драугов истолчено на куски в туннелях под Хьердисборгом, и добрые хозяйки каждый день варят похлебку на огне из лучших твоих сторонников. Скарнхравн канул в ничто, а Хьердис мертва. Штурм Микльборга вполне может удаться, признаю это, поскольку сам помогал составлять этот план, но никто не сможет сказать, что случится, когда в дело вмешаются Рибху.
Миркъяртан снова отшвырнул Тюркелля, с презрением пропустив мимо ушей его мольбы и заверения в преданности. Сильно хромая он подошел к Брану и Кольссиниру и остановился перед ними.
— Вы почти преуспели в своем заговоре — обратить меня и Хьердис друг против друга. Похоже, что где бы кто и вас ни появлялся, везде начинаются новые неприятности. Такая хитрость, такое совершенное коварство — как жаль, что им пришел конец. Ибо я выжил и теперь явился, чтобы отомстить за смерть Хьердис тем, кто привел ее к гибели — скиплингам, девчонке Ингвольд, Кольссиниру, всем альвам, которых сумеют убить доккальвы, может быть даже самим Рибху, если я до них доберусь, а больше всего хитрому ворюге, старому негодяю, которого вы называете Скальгом. Это все его рук дело. Мне бы следовало получше узнать его; моя вина в том, что я в нем ошибся. Только ради того, чтобы получить возможность еще раз с ним повстречаться, я с таким трудом бежал из темницы, куда заключила меня Хьердис, и когда выйдя, я нашел ее мертвой, я уже знал, что именно он тому причиной. — Его глаза горели безумием, и он потряс кулаком, брызжа яростью, как слюной. — Где Скальг? Не пытайтесь спрятать его от меня! — Скальг! — с презрением отозвался Бран. — Он удрал, как трус. Это не он убил Хьердис. Ты с ума сошел. Я убил ее.
— Бежал! — Миркъяртан застыл, а Тюркелль тем временем подобрался бочком поближе и несмело дернул край обтрепанного плаща Миркъяртана, отпрянул прочь, когда Миркъяртан стремительно развернулся к нему.
— Но, Господин мой, вспомни про меч плащ и шлем. Может быть нагнать этого подлеца Бьерна и…
Миркъяртан захохотал:
— Сам ты подлец! Что до Бьерна, у него больше нет плаща.
Да и всего прочего он уже лишился. Я миновал его по пути сюда. Он лежит за соседним холмом, голова у него разбита, и вещей Дирстигга при нем нет. А вокруг отпечатки копыт.
Смуглое лицо Тюркелля побелело в свете луны:
— У кого же эти проклятые вещи?
Миркъяртан лишь бешено взвыл и, вытянув руки бросился на Тюркелля, но тот отпрянул куда проворнее, чем мог двигаться охромевший чародей. — Дурак! Ничтожество! Как ты мог даже помыслить, чтобы завладеть моим плащом! — Миркъяртан с ненавистью глядел на Тюркелля, затем перевел взгляд на Брана. Он потянул было из ножен меч, но боль в ноге вынудила его опуститься на снег и схватиться за хромую ногу.
