Бонни старательно изображала радость. Она самым идиотским образом махала в окно рукой, устремляла лучезарный взор в небо и упорно не замечала затихшего у приборов пилота. Левой рукой Тай обнимал Бонни, правой сжимал рукоятку лежащего его в кармане револьвера, а глазами сверлил дырку в шлеме пилота. Что же касается доктора Эриминиуса, то он сиял благостью, бормотал что-то похожее на молитвы и, по всей видимости, готовился соединить навеки две юные неискушенные души.
А самолет, набрав высоту в восемь тысяч футов, сделал над аэродромом круг и начал почти незаметно отклоняться к северу, в сторону пустыни.
— Настало время, дети мои, связать вас святыми узами брака, — торжественно возгласил преподобный Эрминиус.
Услышав его голос, многократно усиленный мощными динамиками, люди на летном поле перестали суетиться и замерли.
— Да, ваше преподобие, я готова, — медленно проговорила Бонни и с трудом сглотнула; этот никому в самолете не слышный звук отозвался на земле, как глухой стук.
Она оперлась руками в плечи Тая и поднялась с кресла. Тай сразу вскочил и загородил ее собой. Правую руку он по-прежнему держал в кармане.
— Да, пилот! — крикнул Эрминиус.
Тот повернул к ним закрытую очками физиономию.
— У вас есть такой прибор для автоматического управления? — спросил его священник.
— Да, ваше преподобие, имеется. Автопилот фирмы «Сперри», — ответил за него Тай ровным голосом. — Это, знаете ли, мой самолет.
— Тогда будьте любезны, включите его и подойдите сюда к нам. Вы ведь будете свидетелем бракосочетания. Так удобнее, чем нам всем толпиться у вашего кокпита, или как там это называется.
Пилот кивнул и стал что-то поправлять на приборной доске. Он возился ужасно долго, целую минуту. Потом встал, повернулся и наклонил голову, чтобы выйти в салон. И за все это время никто не издал ни звука. Он двигался по проходу, пошатываясь от вибрации самолета, натыкаясь на кресла своим объемистым телом. Припухлость от спрятанного за спиной парашюта делала его похожим на горбуна.
Держа перед собой раскрытый молитвенник, его преподобие сиял улыбкой. Все молчали. Тай так и держал правую руку в кармане, Бонни стояла сбоку от него и немного позади, под покровительством жениха и сияющего проповедника. И проповедник заговорил:
— Ну, приступим? И куда это к черту нас несет от аэродрома?
Пилот резким движением выхватил из кармана тупорылый револьвер и нацелился на Бонни. И в этот момент одновременно вырвались две вспышки огня — одна из кармана Тая, а другая мистическим образом вылетела прямо со страниц молитвенника, который держал в руках служитель Божий, вмиг переставший сиять. На правой перчатке расплывалось кровавое пятно.
Бонни вскрикнула и упала. Тай и Эрминиус бросились на пилота. Тот увернулся и заехал здоровой рукой Таю в челюсть, да так, что он зашатался, споткнулся о Бонни и свалился на нее. Его преподобие с диким ревом упал на пилота, и они катались по полу, молотя друг друга, пока не подоспел Тай.
Что произошло дальше, никто в точности понять не смог: вот только что была всеобщая свалка на полу — и вдруг он ухитряется их сбросить, встает на ноги, срывает шлем и очки с лица и кричит:
— Меня вам не повесить!
Прежде чем священник и Тай успели подняться с пола, пилот метнулся к двери, распахнул ее и выскочил. Он подпрыгнул на металлическое крыло и камнем полетел к земле. Мужчины, парализованные ужасом, следили за его отвесным падением. Фигура кувыркалась в воздухе, безумно размахивая руками и все уменьшаясь, уменьшаясь… Парашют так и не раскрылся.
ФАКТОР ВРЕМЕНИ
Когда они приземлялись, аэродром бурлил, как пода в чайнике. Полиция уже орудовала дубинками. Репортеры с камерами и блокнотами лезли напролом через кордон, в открытую сражаясь с копами. У ангара в группе детективов выделялся бурно жестикулирующий Глюк.
Один ус у Эллери отклеился, шикарные бакенбарды обтрепались и покосились, а сам он смеялся от простого сознания, что они выжили, и все ворковал над Бонни:
— Все хорошо, девочка, все позади, все в порядке, нам теперь нечего бояться, страшное уже позади, все хорошо, все просто отлично, крикни это всем, во весь голос, жизнь прекрасна!
