— А почему бы, черт возьми, вам не устроить свою поганую оргию прямо в гостиной с остальными девчонками? — ядовито прошипел он. — А это — дело личное.
— Ой, Корнелиус, что это вы тут делаете? — изумился я. — Я думал, эти мускулы предназначаются только для демонстрации.
— Очень смешно, — глумливо улыбнулся он. — Только вместо того чтобы рыскать тут и совать нос в чужие постельные дела, почему бы вам не сделать что-нибудь полезное — сплавать, например, на материк за помощью.
— Еще одно мне хотелось бы выяснить наверняка, Корнелиус, — бросил я равнодушно. — Означает ли это, что не все мускулистые молодцы голубые?
— Ублюдок! — дико завопил он, перепрыгивая через спинку кушетки и бросаясь ко мне.
В отчаянии я схватил первое, что мне подвернулось под руку, — еще один бильярдный кий — и выставил его перед собой, защищаясь.
К несчастью, Корнелиус двигался слишком быстро, чтобы вовремя остановиться, и наскочил прямо на конец кия. Вращаясь от удара, кий вылетел у меня из руки, успев, однако, причинить нападавшему некоторый ущерб.
Корнелиус закричал от нестерпимой боли и, схватившись обеими руками за свои мужские причиндалы, повалился на колени. Потом начал медленно биться головой об пол.
Робин с побелевшим лицом испуганно во все глаза смотрела на него.
— О, — прошептала она. — Надеюсь, это еще не конец спектакля?
— Только конец первого акта, — бездушно констатировал я. — Мне и на ум не приходило увечить его. Почему я должен беспокоиться, если Корнелиус настолько глуп, что исхитрился пронзить себя бильярдным кием!
— Ну, есть ли какие-то шансы увидеть второе действие? — многозначительно намекнула Робин, уставившись в глубину моих глаз. — Вы-то еще здесь.
— Но ненадолго. Найдите меня завтра, если Корнелиусу не поможет лечение.
— И какое лечение вы предлагаете? — спросила Робин, сверкая глазами.
Когда ее бронзовое тело стало медленно подниматься над кушеткой, я зачастил:
— Выбор за вами, вы в этом деле настоящий эксперт! — К этому времени я уже увидел круглый глазок ее пупка и понял, что у меня крыша поехала. Мне показалось, что он мне подмигивает.
Задрожав, я развернулся и смылся. Когда же вернулся в гостиную, Черил уже ушла, поэтому я налил себе большую порцию бурбона поверх столь же большой порции и проглотил их одновременно.
Только я успел налить себе еще, на сей раз чуть поменьше, как в комнату влетела Джойс.
— Мистер Робертс, я рада, что отыскала вас. — Пропев это грудным голосом, она наградила меня широкой белозубой улыбкой. Одной из тех, какими женщины одаривают начальников своих мужей — показной, банальной и неискренней. — Я так рада, что мы смогли достичь взаимопонимания! Это для меня большое облегчение, и хотя сумма меньше, чем мне полагается, все равно — приятный сюрприз. По правде говоря, у меня создалось такое впечатление, что вы меня недолюбливаете.
— Прошлой ночью мне приснился кошмар. В нем вы играли роль племянницы Дракулы и парили над моим беспомощным бренным телом, махая крыльями и пытаясь добраться своими окровавленными клыками до моих ушей. Когда я проснулся, то решил спасти свою шкуру.
— Вы шутите, мистер Робертс? — спросила Джойс с сомнением в голосе. — Или просто вредничаете?
— Просто вредничаю.
Лицо ее омрачилось, ноздри затрепетали. При дневном свете она выглядела не столь блестяще, лицо оказалось более морщинистым и усталым, чем предыдущим вечером, а серый свободный шерстяной костюм — более практичным, но менее впечатляющим. Острый подбородок, жесткий взгляд и высокие скулы придавали ее облику сходство с ящерицей. И все-таки Джойс держалась молодцом для своих неполных шестидесяти лет, но злоба разъедала ее изнутри, словно кислота.
— Идет, — согласилась она, — между нами заключено деловое соглашение. Правильно? — Улыбка ее исчезла, словно Бэтмен сквозь дверь ловушки, а глаза остановились на мне, горя сумрачным светом.
— Конечно, нам еще придется отыскать дочь мистера Брэдстоуна, прежде чем с завещанием будет покончено, — равнодушно намекнул я.
— Конечно, — кивнула она. — И если я чем-то могу помочь, то…
— Проследите ради меня за Корнелиусом, — с надеждой попросил я.
