Позже, когда я встретила Артура в одиночестве, то посоветовала ему не уделять так много внимания Дональду.
– Он эксгибиционист, – сказала я, – подражающий своему отцу. Игнорировать его – лучшая защита.
– Я думал, что тебе он нравится?
– Иногда, но чаще я устаю от него. Невозможно выслушивать шутки и остроты по любому поводу двадцать четыре часа в сутки.
Лицо Артура смягчилось.
– Ты права, он не стоит своей славы.
Я улыбнулась и собралась уходить.
– Дон, – начал Артур, – я… гм… хотел бы показать тебе некоторые свои работы. Я буду вести себя как рыцарь.
– Почему бы и нет, Артур. Я буду рада. Спасибо за приглашение, – сказала я, и лицо его просветлело.
Я ничего не сообщила об этом Трише, заранее зная, что она будет протестовать против любого сближения с Артуром.
Вскоре я получила еще одно письмо от папы Лонгчэмпа. Он благодарил за мое письмо, говорил, что я всегда оставалась для него дочерью, писать об этом в первом письме ему показалось аморальным, дальше были описаны в деталях квартира и работа. Папа приобрел новых друзей. Я решила, что буду писать ему, по крайней мере, дважды в месяц.
Однажды в полдень несколько дней спустя Артур зашел ко мне почитать свои стихи. Я услышала стук в дверь, Триша в это время была на занятиях по танцам, я же сидела на полу возле своей кровати и делала домашнее задание по английскому.
– Извини, – сказал он, робко переминаясь с ноги на ногу в дверях.
– Привет Артур. Чем могу помочь? – он был похож на большую испуганную птицу.
– Если ты занята, то я приду попозже, я хотел почитать стихи.
Под мышкой он держал тетрадь.
– Проходи, я рада.
Немного поколебавшись, он вошел.
– Присаживайся, – я показала на место рядом с собой.
– На полу?
– Почему бы и нет, здесь очень удобно, мы с Тришей всегда так делаем домашнее задание.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы разместить длинные ноги. Артур открыл толстую тетрадь.
– Ты много пишешь? – заинтересовалась я.
– Точнее сказать давно, – сухо ответил он.
– А кому-нибудь показывал?
– Не многим, я не хотел бы читать их неприятным мне людям. – Я сразу вспомнила про Тришу, видевшую стихи из этой тетради, когда Артур случайно оставил ее в зале на столе.
Триша оказалась права, все его стихи несли отпечаток мистического ужаса – смерть животных, выгоревшие и ставшие черными пятнами звезды или человек, умирающий от ужасной болезни. Мне казалось, что несмотря ни на что они хороши, потому что заставляли меня переживать, вспоминать собственные несчастья.
– Мне очень понравились твои стихи, – сказала я. Артур поднял голову и заглянул в мои глаза, мне показалось, что я провалилась в бездонную пропасть. Глаза его казались темной ночью в лесу, изучать их все равно что стучаться в заколдованную дверь. Я чувствовала в них тоску и полное одиночество.
– Я знаю их силу, они всегда напоминают о мраке, они навевают на меня печаль.
– Но почему ты не хочешь писать о приятном, почему ты не хочешь делать людей счастливыми?
– Я пишу о том, что чувствую, – сказал он, – о том, что вижу.
Когда я читала стихотворение о красивой птице, сломавшей крылья и вынужденной остаться на земле, пока не остановилось ее сердце, я вспоминала о маме Лонгчэмп, увядавшей день ото дня после рождения Ферн. Я вспомнила день, когда остановилось ее сердце, каким это оказалось ударом для нас всех.
Слезы покатились по моим щекам.
– Ты плачешь? – изумился Артур, – никто еще не плакал, читая мои стихи.
– Извини, Артур, – сказала я, – ты не причем. – Я вернула ему тетрадь. – Трудно читать стихи и не думать о своих несчастьях. – Некоторое время он удивленно смотрел на меня, потом кивнул с пониманием.
– Я знаю о твоих проблемах, – и прежде, чем я успела хоть что-нибудь спросить, добавил: – Я знаю о лживом письме твоей бабушки к Агнессе.
– То, что ты следил за нами, не делает тебе чести, – резко проговорила я.
– Да, я знаю, что ты заметила меня, – Артур посмотрел на свои длинные пальцы. – Я слышал под дверью, как вы с Тришей читали письмо. Почему бабушка так не любит тебя?
– Это длинная история, Артур.
– Ты обижаешься, что я следил за вами? – спросил Артур, задержав дыхание.
