Но пальцы живут отдельно от моего «хорошо и плохо». Понимаю это, когда нажимаю на ее подбородок, вынуждая малышку приоткрыть рот шире. Она такая послушная и жадная, как будто выиграла Первый приз – меня. Неудивительно, что это заводит. Так сильно, что я решаю сперва «показать» шутку о железе во рту, а уже потом спросить, кто она, черт подери, такая.
Целоваться она не умеет, но так бескомпромиссно отдает всю власть мне в руки, что устоять просто невозможно.
— Не сбежишь? – дразню ее нетерпение, нарочно растягивая вопрос.
Туман искренне мотает головой.
Мне нравится, как часто она дышит и капризно урчит, пока я растягиваю ее предвкушение поцелуя. Притрагиваюсь к мягким губам, нажимаю, забираю на себя весь контроль. Ловлю долгое искреннее «даааа!» ее дыхания, провожу языком по контуру губ и проталкиваю его внутрь.
Приходится взять ее за затылок, потому что малышка просто «уплывает» из моих рук.
И вскидывается, когда я сплетаю наши языки, давая ей попробовать «железо» в моем языке.
Сделал в девятнадцать на спор с братом: первая и последняя пьянка в моей жизни, первый и последний импульс, сбой в работе мозгов. Так у меня появилась штанга в языке, а у Андрея… гммм… На хрен эти мысли.
— Дыыыым, - растягивает удивление малышка, обхватывает мои щеки своими варежками, проталкивается под кожу совершенно невинной искренностью. – Это…
Уверен, хочет спросить о «штанге», но громкий хлопок двери заставляет ее подпрыгнуть на месте. Слышу женский и мужской голос – кажется, это Тумановы.
— Вы мой, Дым, - строго заявляет чудо. – Я с вами целовалась. Это что-то ведь значит?
И не дает шанса ответить, просто убегая.
Сумасшедший снег на голову: свалилась и растаяла.
Я не спешу заходить в дом: стою на крыльце, практически не чувствуя мороза.
Достаю телефон, вдруг вспомнив, что первый раз за три года встречаю Новый год в официальном статусе «совершенно свободен». И, словно напоминание об этом, на экране появляется имя – Славская. Единственная женщина на моей памяти, у которой не было комплексов по поводу того, что за время в статусе моей любовницы, она осталась просто Славской и не стала «Аней».
— С Новым годом, Антон, - говорит как всегда без приветствия.
— И тебя, Славская.
На заднем фоне ее разговора слышны взрывы салютов, музыка, громкие голоса.
Несколько месяцев назад она сказала, что встретила «того самого мужчину» и собирается за него замуж. Возможно, я даже сделаю исключение и схожу на ее свадьбу: мы перестали спать вместе, но остались друзьями и в некоторой степени коллегами.
— Ты теперь с кольцом? Нашла свой большой бриллиант на дне бокала с шампанским?
— Конечно, - слышу улыбку в ее голосе. Кажется, она правда любит этого парня.
— Надеюсь, он понимает, как ему повезло?
— Если бы ты видел этот камень, Клейман, ты бы не задавал таких вопросов, - хвастается Славская. – Пришлю тебе именной пригласительный. Ты где?
— За городом.
— Встретимся после праздников? – предлагает она.
— Девичник перед официальным окольцеванием? – Получается довольно грубо, но я не люблю такие промашки.
Нам было хорошо вдвоем: с самого начала мы знали, что обоих устроят отношения без обязательств, незамутненные чувствами и прочими вещами, которые способны превратить хороший секс в еблю мозгов. А я во всем люблю порядок и четкость: если женщина ушла – значит, женщина ушла.
— Хорошо, я поняла. – Она без труда разгадывает мою интонацию. – Хорошо погулять, Антон.
— Оторвись там, Славская.
Хочется пять минут полной тишины. И спать.
Но приходится вернуться в дом, потому что мать снова будет обижаться, что я даже с ними все равно на работе. Ей до сих пор тяжело принять, что люди не перестают разводится только потому, что на отрывном календаре заканчиваются листы.
— Антон? – Не успеваю переступить порог, как на меня выходит Нина Туманова.
Взрослая, красивая, эффектная женщина. Умная, обаятельная. В общем, полный комплект. И все, как я люблю: открытый взгляд, ни намека на жеманство. Я ей нравлюсь, и она не стесняется показать это. Даже в том, как берет меня под руку, как бы случайно потираясь грудью о плечо, сквозит интерес и желание углубить знакомство.
