Норман встал рано. Чемоданы он уже упаковал и еще вечером отнес в машину. Он был полностью готов к отъезду, но заставить себя выйти из дома не мог, поэтому нервно ходил по веранде. Его удерживало одно-единственное обстоятельство.
Норман кинул взгляд в сторону кустов, разделяющих два участка, — где-то там, по ту сторону зеленой стены была Сара. Когда он вернулся вчера с прогулки, утвердившись в решении покинуть город, она уже ушла к себе. Норман хотел попрощаться с ней, но подумал, что если зайдет к Саре сейчас, то обидит ее этим еще больше.
После ухода Сары Норман провел остаток ночи, пакуя вещи, а затем ворочался с боку на бок, вспоминая ее улыбку. Без теплоты и заботливости Сары Норман снова ощущал холодную пустоту, которая была его спутницей с тех пор, как он остался сиротой. Только сейчас лед превратился в убийственную антарктическую стужу.
Норман обзывал себя последними словами, что не бросился за Сарой. Он просто испугался. Его доверие к людям иссякло с уходом отца из семьи. Особенно это касалось человеческих отношений. Норман всегда расставался с людьми, если с ними вдруг начинала возникать более тесная связь. Таким образом он ограждал себя от возможного предательства с их стороны и сохранял душевное равновесие. Но все это было опять же до появления в его жизни Сары.
Норман чертыхнулся. Он всегда считал, что не создан для таких вещей, как брак или любовь, но расставание с Сарой неожиданно оказалось для него весьма болезненным. Норман просто диву давался, как это с ним такое могло случиться.
Решившись наконец, он вышел из дома и направился к машине. Не доходя до нее нескольких ярдов, Норман остановился как вкопанный. Все четыре колеса были спущены. У него возникло ощущение, что он знает, чья это работа. Джимми.
— Ну погоди, паршивец, доберусь я до тебя!
От злости Норман ударил кулаком по машине и тут же взвыл от боли — костяшки пальцев угодили в металлическую ручку.
— Черт бы тебя побрал, Джимми! — в сердцах выкрикнул Норман, тряся кистью руки. — Ну и надеру же я тебе…
— Место ниже спины, хотел ты сказать, не правда ли? — крикнула Сара от ворот. — У нас в городе введен запрет на сквернословие в общественных местах.
Норман уставился на ее смеющееся лицо. С чего это у нее такое веселое настроение? — удивился он, но эта мысль тотчас вылетела у него из головы, когда он скользнул взглядом по своей соседке. На Саре были обтягивающие шорты и коротенькая маечка, которую она надела — Норман был в этом уверен, — чтобы испортить ему последние минуты пребывания в Сент-Эдменсе.
— Подойди сюда, — приказным тоном сказал он, — мне надо поговорить с тобой.
— Не знаю, Норман, можно ли мне вторгаться на твою территорию, — пропела Сара, не сдвинувшись с места. — Я ждала, когда ты уедешь, чтобы порезвиться на твоей лужайке.
Что-то тут не то, мелькнуло у него в мозгу. Может, она все-таки решила, что будет лучше, если я уеду? Как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Однако Норман был задет за живое.
— Конечно, можно, — ответил он. — Но тебе придется повременить с пробежкой — мой отъезд откладывается.
— На сколько?
— Пока не найду Джимми и не всыплю ему по первое число. Портить чужую машину — противозаконно!
И тело Сары надо объявить вне закона, подумал Норман, глядя на ее прыгающие груди, когда она стала трусцой приближаться к нему. Причем ноги Сары, будто специально, пружинили при каждом шаге.
— Что ты навешиваешь на Джимми в этот раз? — спросила она ангельским голосом, совершая перед ним бег на месте.
Ее груди подрагивали в такт движениям ног, и Норман мучился сознанием того, что он покидает такую женщину. Он пытался зафиксировать взгляд на ее лице, а думать в первую очередь о спущенных шинах. Но все его мысли упорно возвращались к соблазнительно колеблющимся полушариям.
— Я ничего не навешиваю на него, я просто уверен, — ответил Норман. — Ты ведь здесь возглавляешь охрану общественного порядка?
