— В начале следующего месяца я должен быть на новом месте службы, — сказал он. — Если я останусь еще на несколько дней, то потом, когда я уеду, нам обоим будет еще хуже.
— Нам? Или тебе, потому что тебе придется изображать счастливого семьянина перед отцом? — мягко уточнила Сара.
Норману не понравился вопрос. Раньше он никогда не занимался самоанализом, но теперь Сара ставила перед ним вопросы, которые будоражили его мозг и душу. Необходимость принимать решение боролась в нем с желанием сделать Сару счастливой. Но Норман знал: она не успокоится, пока он не убедит ее в том, что прошлое его больше не мучит.
Он скатился на край кровати и протянул руку за джинсами.
— Ты слишком долго бегаешь от своего прошлого, — затянула Сара старую песню, пытаясь разговорить Нормана. — Пора уже остановиться и начать бороться за свое счастье.
Его пальцы замерли на застежке джинсов, и Норман внимательно посмотрел на Сару.
— Скажи, ты всегда была такой? Заботилась обо всех, кроме себя?
— Почему же, себя я тоже не забываю, — ответила она, выдержав его взгляд.
— Если бы такая чудесная женщина, как ты, думала о себе, ты давно уже была бы замужем. Но ты, вместо того чтобы найти себе хорошего парня, который носил бы тебя на руках и сделал матерью, возишься с чужими отпрысками да еще в придачу с доброй половиной взрослого населения этой округи.
У Сары задрожали ресницы, глаза наполнились слезами. Норман недвусмысленно дает ей понять, что он ей не подходит. Она, конечно, и сама знала об этом, но когда тебе говорят так открыто, не оставляя никакой надежды, поневоле заплачешь.
Норман провел тыльной стороной ладони по ее шее, пытаясь утешить.
— Может, ты не зря меня встретила — это подтолкнет тебя к поискам достойного партнера. Не знаю. Мне кажется, что ты, так же как и я, не любишь копаться в своих проблемах. Надеюсь, что после моего отъезда ты тоже захочешь посмотреть правде в лицо. И вот тогда поймешь, что это не так легко, как ты думаешь. — Норман схватил свою сорочку и быстро направился к двери. — Пойду, пройдусь. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь.
Норман понимал, что не должен был говорить Саре такие вещи. Он чувствовал себя безмерно виноватым в том, что в отношениях с ней зашел так далеко. Он оправдывал себя тем — хотя это оправдание было жалким, — что Сара обладает теми человеческими качествами, в которых он отчаянно нуждался. Он не хотел обидеть ее. Сам наглотавшись обид, Норман знал, как это тяжело пережить. Но он не мог утешить ее, потому что в его жизни ничего не изменилось и он только сделал бы Саре еще больнее.
Черт бы его подрал! — мысленно ругнулась Сара, когда за Норманом закрылась дверь. Она лежала на кровати, вытирая слезы и чувствуя, как сердце обливается кровью. Норман ошибался. Я не пряталась, наоборот, воспринимала жизнь во всей ее полноте. И я никогда не лгала себе.
Почему же тогда я плачу? Потому что изменила своим принципам и переспала с мужчиной, которого не люблю? А действительно ли я его не люблю?
В этом Сара не была уверена.
Наконец она с трудом вылезла из постели и начала одеваться, попутно пытаясь разобраться в своем настроении. Я расстроилась из-за того — как и в случае с моими родителями и с семейными парами, которые я консультировала, — что не смогла ничего сделать для Нормана. Я потерпела неудачу с ним так же, как и с другими. Иными словами, все, с кем я встречалась в жизни, за исключением Ника, не нуждались во мне. В том числе и Норман.
Норман решительно настроен уехать. Пусть едет. Моя жизнь будет продолжаться и без него. Он мне нравится, конечно, и я восхищаюсь им, но он трудный человек, а мне это не нужно. Я буду жить, как жила до встречи с ним, — без мужчин, но все равно буду счастлива. Статус-кво, так сказать. Одинокая и довольная этим.
Я снова буду одна.
При этой мысли на глаза Сары набежали слезы, которые она сердито вытерла. Одна и довольна этим? Кого я обманываю? После гибели Ника Норман был первым мужчиной, с которым я с радостью пошла на сближение, он словно встряхнул меня и напоил живой водой. И теперь я, вместо того чтобы собраться и помочь ему, а заодно доказать себе, что способна на что-то, спокойно позволяю ему уехать? Норман прав, обвиняя меня в том, что я пасую перед трудностями. Но прав он или нет, а последнее слово будет за мной.
