— Ну-ну… — обиженно откликнулся третий богатырь.
— Так что, — проигнорировало его обиду Лихо, — Выполните мою просьбу?
— Ладно, — внезапно серьезно сказал Илья, — Выбора-то у нас особого все равно нет. Но только, ирод, попробуй нас обмануть! Я тебе тогда и без саморубов твой единственный глаз выбью. Будешь по своему лесу ходить, носом деревья и пни пересчитывать!
— Да не серчай ты так, Илюша, — кокетливо махнуло женской рукой Лихо, — Не обману. А заданьице то проще не бывает. Даже деревенский дурачок справится…
— Что ж ты тогда сам с ним не разберешься? — поинтересовался неугомонный Алеша.
— Я же сказал — в силу моей внешности и принадлежности к нечистым силам, — развело руками Лихо, — Потому что мне нужны слезы Царевны Несмеяны. Вот эту емкость нужно заполнить. Держите и удачи!
Лихо, впихнуло впавшим в ступор богатырям грязную пузатую бутыль из-под самогона, и вытолкало их на лестницу. Затем, отряхнув руки, повернулось и вполне серьезно сказало, ни к кому, собственно, не обращаясь:
— И все-таки, я гений…
План, придуманный Ильей, был предельно прост. И, действительно, просьба Лихо, в свете Ильюшиной задумки, была настолько элементарна, что богатыри невольно посмеивались над своими же недавними опасениями.
Понаблюдав некоторое время за домом Емели и Несмеяны, они выбрали момент, когда Емеля куда-то ушел, и бегом кинулись к нему. Операцией по добыче слез должны были заниматься Илья с Добрыней. Алеше же доставалась скромная роль охраны. В случае если Емеля решит придти раньше того, как Илья с Добрыней соберут слезный урожай, Алеша должен был остановить Емелю, заболтать того, в общем, сделать все, лишь бы он не зашел к себе в дом и не застал там богатырей. А то не пойми что подумает — и объясняй ему потом, что они «ничего такого» не затевали, просто хотели попросить его женушку поплакать в бутылочку. И ведь, даже если попробуешь объяснить, не поймет, сразу «по щучьему веленью» своему затараторит, и поминай, как звали великих богатырей. Использовать Емелину щуку, кстати, против самого Лихо было тоже как-то нецелесообразно. Мало того, что богатырям пришлось бы выложить Емеле всю правду о мечах-саморубах, так тот еще мог все это своей женушке сболтнуть…а, если вспомнить что она дочурка царя-батюшки, который частенько любит байки своего ненаглядного дитятки послушать, и язык у нее, как помело, вообще дурно становится от дальнейших перспектив.
Двое богатырей встали у входной двери, поискали взглядом стоящего на страже Алешу и, тяжело вздохнув, постучали. Дверь распахнулась практически мгновенно — на пороге стояла заплетающая длинную темно-русую косу Царевна.
— Здравствуй, Несмеянушка, — поздоровался, входя Илья Муромец, и толкнул локтем задумчивого Добрыню. Тот поспешно кивнул и стянул шапку.
Несмеяна оторвалась от своего важного дела и внимательно посмотрела на пришедших.
— Поздорову вам, гости добрые, богатыри сильномогучие, — сдержанно-холодно поприветствовала она их, — С чем пожаловали? Емели нет.
— Да мы не к Емеле, — переглянулись богатыри, — Мы к тебе с худой новостью.
— Это какой? — непонятно, чему обрадовалась царевна, отбросив деревенскую манеру речи, — Никак, батюшка скончался?
Богатыри вновь переглянулись. На этот раз удивленно, если не сказать, ошалело.
— Да нет, не батюшка! — повесив голову, проговорил Добрыня.
— Матушка? — еще больше просияла девица, — То есть, мачеха, змеюка подколодная?
— М-м-м, нет, — сглотнули богатыри. О такой кровожадности Несмеяны им слышать еще не доводилось.
— Емеля погиб, муж твой. Недавно совсем его басурмане поймали и пытали, надеясь тайны киевские выведать, — точа скупую мужскую слезу, выдавил Добрыня, — Но ничего не сказал твой Емеля, умер как герой…
Тут царевна обрадовалась окончательно. Просветлела лицом, да к шкафу узорчатому подлетела, открыла и вынула пузатую бутыль. Пробку вытащила и радушно предложила, вновь скатившись на местечковый говорок:
— Не хотите ли зелена вина отведать, гости дорогие?
Богатыри как стояли, так тут же и рухнули, словно подкошенные.
— Несмеянушка, разве ты не преисполнена печали? Это ж муж твой! — попытался достучаться до ее сердца Илья.
