«Подобно тому, как даже мельчайшая частица фекалий отвратительно пахнет, то точно также «пахнет» даже всего лишь миг существования, длящийся не дольше щелчка пальцами».
(АН 1.18)
Здесь поможет такой пример. Человек родился в жестокой тюрьме, вырос в ней и проводил там всё своё время. Всё, что он знал когда-либо, было тюремной жизнью. Он даже не подозревал, что за пределами тюрьмы может что-то быть. Поэтому он наслаждался тем, что доступно в тюрьме. Позитивисты, которые ходят на тюремные семинары, начинают считать, что жестокая тюрьма — это чудесное место. Они даже сочиняют песни, типа: «Все тюрьмы прекрасны и восхитительны … чудесный Бог создал их!». Другие начинают увлекаться социальным услужением, сострадательно украшая тюремные камеры других заключённых. Когда кого-то пытают или наказывают в тюрьме, они считают, что что-то пошло не так, и ищут виновных. Если кто-то заподозрит, что сама природа тюрьмы — это страдание, то его начинают считать пессимистом и предлагают «наладить свою жизнь». Одной ночью один из заключённых находит дверь, ведущую из тюрьмы, и выбирается. Только тогда он осознаёт, что тюрьме как таковой присуще страдание, и сделать её иной попросту невозможно. Он отправляется назад, чтобы обо всём рассказать своим приятелям. Большинство ему не верят. Они не могут себе представить что-то иное, помимо тюрьмы. Когда он говорит, что тюрьма полна страданий, а прекращение заключения — это счастье, его обвиняют в бегстве от жизни.
Некоторые люди порицают меня: «Вы, монахи, просто пытаетесь убежать от реального мира!». Я отвечаю: «Отлично! Хоть ещё кто-то наконец понял буддизм!». Что такого плохого в том, чтобы убежать от жизни, особенно когда вы осознаёте, что реальный мир и есть жестокая тюрьма?
Опыт просветления Будда начал с опыта джхан. Эти стадии «отпускания» также являются и этапами всё увеличивающегося блаженства. После джханы вы можете рассмотреть причину, почему эти джханы куда более чисты и куда более приятны, чем наилучшее счастье в обычной человеческой жизни. В чём причина такого блаженства? Аджан Чаа обычно говорил, что это подобно тому, как будто у вас на шее постоянно была верёвка — так долго, что вы себя без неё не помните. Однажды верёвка спадает. То блаженство и лёгкость, которые вы ощущаете, происходят потому, что вы сбросили тяжкий груз страданий. Экстаз джханы случается потому, что вы убежали — временно — от того, что люди называют «реальным миром». Когда Будда рассмотрел джхану, он понял, что реальный мир — это страдание, это подобно тюрьме, а освобождение от него — это блаженство. Он смог узнать это только когда вышел за пределы тюрьмы. В этом заключается одна из целей достижения джханы, которая также называется «вимоккха», то есть «освобождение».
Даже архаты — просветлённые монахи и монахини — испытывают страдания. Они не освобождены от страданий, поскольку всё ещё находятся в мире, то есть в тюрьме. Главное отличие обычного «заключённого» от архата в том, что последний в обязательном порядке скоро покинет тюрьму. Если взять пример из Тхерагатхи (Тхаг 1003, 606), то архат подобен работнику, который выполнил работу и теперь спокойно ожидает зарплаты. В сутте «Дротик» (СН 36.6) страдание сравнивается с ударом двух дротиков подряд. Архата ударяет только один дротик. Два «дротика» означают телесное страдание и умственное страдание. Только архат в этом мире может переживать только лишь одно телесное страдание. Но этого уже достаточно для того, чтобы утверждать, что в этой жизни архат всё ещё испытывает страдание. Как объясняет просветлённая монахиня Ваджира (СН 5.10), чувствовать себя архатом означает испытывать, как страдание возникает и тут же угасает, и это же подтверждается Буддой в Каччаянаготта сутте (СН 12.15), которая упоминалась чуть выше. Архат испытывает страдание, поскольку любое существование (бхава) или рождение (джати) — это страдание. Только когда они умирают, или достигают «париниббаны», то есть когда существование прекращается, то заканчивается и всякое страдание — раз и навсегда.
