– Надо поговорить, – шепнул он.
Миртал кивнул и Этнар повел его на второй этаж в маленькую комнатку, всю заваленную какими-то схемами и картами.
– Я хотел поговорить с тобой об этом ожерелье, – начал Этнар. – Мне кажется, что ты догадался… Ну, обо мне и…
– Да. Хотя не сразу, – улыбнулся Миртал. – Историю об ожерелье и его пропаже рассказал мне мой учитель, мудрец Эдеклимен. Потом, узнав, что Сильфа приказала выломать дверь в мою лачугу, я понял: как и ее дочь до этого, она хотела увидеть ожерелье. Больше в моем домике для нее ничего ценного не было. Значит, дочь бегала ночью в домик по просьбе матери. На такие отчаянные действия Сильфа могла пойти только ради очень близкого человека, например, отца. Она никогда о нем не рассказывала. Это понятно, ведь получается, что ее отец – маг. Потом я вспомнил, что вы с Ксерном двоюродные братья, точно как в легенде. И меня осенило. Ваш отец, это бывший Магистр Ордена, забравший ожерелье, а отец Сильфы – нынешний Магистр Гран.
– Вы, наверное, стали подозревать меня …
– Подозревал, не скрою. Даже мой учитель сказал, что это может быть сын прежнего Магистра. Тот, скорее всего, перед смертью подарил ожерелье сыну, раз оно не досталось магам. Главным для меня был ответ Сагарна на вопрос о том, кто предложил ему подарить Ксерну меч с сапфиром и магическими письменами. Я догадался, что это запасной план нашего врага. Это и вывело меня на Ольдерина.
– Понимаешь, Миртал, когда я впервые увидел меч, то сразу узнал этот узор под сапфиром. Я никогда не изучал магические знаки, но в книгах отца видел их довольно часто. Я заподозрил неладное и осторожно попросил Ксерна пока никому меч не показывать. Он даже рассердился. Подарок сына значил для него очень много.
– Вот почему Ксерн так легко согласился это сделать, когда я попросил его об этом! – воскликнул Миртал. – Он услышал одно и то же от двух разных людей. Если бы не вы, Этнар, Ксерн бы никогда не послушал меня и меч бы не заменил.
– Возможно. Когда на Совете Ольдерин обвинил Ксерна в колдовстве, я незаметно вытащил кинжал, чтобы убить Верховного жреца, но тут мимо меня прошел Стакен с мечом и я увидел, что ни сапфира, ни магических знаков на рукояти нет. Ксерн меня послушался, и я решил не вмешиваться.
– И правильно, что не вмешались, Этнар. Убийство Ольдерина вызвало бы раскол среди придворных. Его надо было изобличить при всех членах Совета.
– Ты должен знать, Миртал, что я пойду на все ради Ксерна, с которым дружу с детства, и его родных. Это моя семья, самые близкие мне люди. Они не виноваты в том, что мне пришлось пережить.
– А почему ожерелье не досталось вам?
– После того, как мой отец совершил обряд и внушил мне любовь к Сильфе, а она не разделила моих чувств, я очень страдал, но, видя как мучаюсь я, мой отец страдал еще больше, потому что сам навлек на меня эти страдания, а исправить ничего не мог. К тому же, он обиделся на магов, за то, что они стали его осуждать. Из-за этой обиды он и ушел, забрав с собой ожерелье. Какое-то время он хотел подарить его мне, но я наотрез отказался. Я смотреть на это ожерелье не мог, ведь оно дало силу обряду. Убеждал отца вернуть ожерелье магам. Но он и слушать не хотел. А потом, боясь, что, если ожерелье все-таки достанется мне, то я сам отдам его магам, решил подарить его тому, кто всю свою жизнь боролся с колдовством – Верховному жрецу. Кто же мог ожидать, что он затеет собственную игру, пожертвовав этим подарком?
– Дело в том, Этнар, что он и не думал расставаться с ожерельем. По его замыслу, я его покупаю, дарю Литине, Литина умирает от яда, а меня убивают наши же ночные стражники. Я едва смог отбиться от них вчера. На меня напали три мечника и лучник. Оказывается, они ходили молиться в новый храм Эао. Верховный жрец убедил их, что я колдун и что, убивая меня, они спасают семью Ксерна. А если бы я и Литина умерли, тогда Ольдерин снова стал бы законным обладателем ожерелья и смог бы передать его Ордену, сохранив его свойства и с большой выгодой для себя. Думаю, что и на это у него был свой план. Даже представить страшно, что Ольдерин запросил бы у магов в обмен на ожерелье.
