В первые годы колониального господства (1565–1570) пятеро августинцев во главе с Урданетой убедили перейти в католичество всего около ста человек, но с прибытием монахов других орденов процесс христианизации ускорился: уже в 1583 г. насчитывалось 100 тыс. крещеных, а в 1622 г. — почти полмиллиона. Практически все подвластное испанцам население стало христианским.
Принятие католичества предполагало отказ от некоторых социальных установлений и традиций, несовместимых с новой верой. Каноническое право вступало в конфликт с обычным. Сложности вызывало матримониальное состояние филиппинцев. С простыми верующими никаких затруднений не возникало: они не могли позволить себе иметь более одной жены. Но дато и махарлика были многоженцами. Кроме того, развод по обычному праву давался чрезвычайно легко: супруги могли разойтись на время, а если слишком надоели друг другу, то и насовсем, что, с точки зрения монахов, было недопустимо. У филиппинцев был и до сих пор в сельских районах сохранился обычай, по которому жених до брака жил некоторое время в доме невесты, чтобы ее родители могли присмотреться к будущему зятю, узнать, каков он в работе[17]. Монахи считали, и, надо сказать, не без оснований, что это ведет к добрачным связям. Их длительная борьба против прежних нравов увенчалась лишь относительным успехом: фактически узаконенная практика иметь кериду есть не что иное, как пережиток доиспанских брачных традиций. Впрочем, как уже говорилось, монахи сами подавали плохой пример.
Ряд требований христианства был просто непонятен филиппинцам. Так, идея исповеди не очень прижилась на местной почве. Они никак не могли осознать, что исповедник не станет сердиться на них за признание в грехах. Это было для них «потерей лица», ведь только «бессовестный» человек раскрывается перед посторонним. И они многое утаивали, в том числе «смертные» грехи, что по католической догме совершенно обесценивает исповедь. Тогда монахи разработали изощренную систему вопросов, которой, пожалуй, может позавидовать любое полицейское учреждение: об одном и том же спрашивали многократно, но вопрос ставили в различной форме, пытаясь поймать прихожанина на противоречиях. С исповедью было связано и другое недоразумение. Исповедующиеся видели, да и сейчас нередко видят, в отпущении грехов не столько прощение за старые грехи, сколько разрешение на совершение новых; епитимья понималась как дозволение нарушать заповедь — главным образом седьмую («не прелюбодействуй»).
Вообще представления жителей островов о христианской доктрине были весьма смутными. Предполагалось, что перед крещением «туземцев» должно наставлять в католических догматах, как правило же, индоктринизация сводилась к минимуму. Зачастую обходились без всякого предварительного обучения. Но даже если оно и осуществлялось, результаты были более чем скромными. Обычно дело ограничивалось заучиванием текстов, совершенно непонятных для филиппинцев, которые наделяли их магическим смыслом и рассматривали в контексте прежних языческих верований. Христианские догматы воспринимались как заклинания, призванные принести немедленно выздоровление в случае болезни, удачу в петушиных боях и т. д. В 1593 г. была опубликована первая книга на тагальском языке — «Христианская доктрина», содержавшая молитвы, символ веры, десять заповедей, перечисление смертных грехов и т. д. Она, впрочем, предназначалась не для филиппинцев, а служила пособием для монахов. Наставление в новой вере шло устно. В центре пуэбло, кабесере, создавались группы из детей «благородных», которые затем просвещали своих соотечественников. Стараясь добиться наибольшей эффективности обучения, монахи использовали некоторые приемы народного творчества. На Бисайских островах, например, где население занималось рыболовством, иезуиты перевели «Верую» и другие молитвы, а также десять заповедей на местный язык и придали им ритм рыбацких песен.
Несмотря на все подобного рода ухищрения, католическая доктрина усваивалась плохо, и монахам приходилось внимательно следить, чтобы новообращенные не отпали от христианства. Некий иезуит писал в то время: «Их неразумие мешает им понять всю глубину нашей святой веры. Они плохо выполняют свои христианские обязанности, и их надо удерживать в вере страхом сурового наказания и управлять ими, как детьми».
