«– Шут её знает, как она это делает, – говорит мне смотритель поселений, – ведь весь Сахалин знает, что она торгует водкой. А сделаешь обыск – ничего, кроме бутылок с квасом». Похоже, Дорошевич прав: «разгадка этого кроется в её хорошеньких глазках».
Сколь бы ни была трагична судьба «королевы преступного мира», приговорённой к вечному прозябанию на негостеприимном острове с убийцей-сожителем, как бы ни было нам жаль несчастную мать, разлучённую с дочерьми, о судьбе которых она даже не получала известий, всё же приходится констатировать: эта натура осталась несломленной. Натура, конечно, преступная (впрочем, что есть преступление? несовпадение установок личности и общества?). Но – деятельная, упорная и свободолюбивая. Совершенно новый для тех времён тип женщины. Пожалуй, слишком новый. Родись наша героиня на полстолетия позже – быть ей комиссаршей при какой-нибудь конной армии, или комсомольско-партийной богиней в алом кумачовом платочке. А то, может быть, и первой в истории женщиной-послом, или лётчицей, или народной артисткой… Впрочем, и в своей эпохе она не одинока: формирующийся в России тип женщины, смелой, решительной до жестокости и самостоятельной, тип женщины-лидера представлен ровесницами Софьи Блювштейн Софьей Перовской, Верой Засулич, Верой Фигнер. Кто знает, каким путём самоутверждения пошли бы они, если бы родились и выросли в шальном и жуликоватом мире варшавского или одесского мещанства. Кто знает, как повернулась бы судьба нашей героини, повстречай она в ранней юности какого-нибудь демонического революционера типа Сергея Нечаева…
Так или иначе, криминальный образ Соньки Золотой Ручки неотразимо обаятелен. Хочется верить, что она – талант, опередивший время. И что поэтому последние годы её жизни потонули в безвестности, и где находится её могила – доподлинно неизвестно.
К середине 1880-х годов в России наступает временная политическая стабилизация. После разгрома «Народной воли» революционный террор угас, а обстоятельства дела Дегаева – Судейкина сильно скомпрометировали революционное подполье в глазах общества. С 1883 по 1901 годы не совершено ни одного террористического акта. Попытка небольшой группы экстремистов (в составе которой – Александр Ульянов) организовать покушение на Александра III в 1887 году была раскрыта, её участники арестованы, некоторые из них казнены. Однако ностальгия по терроризму жила во многих сердцах.
На исходе 1890-х годов в связи с промышленным подъёмом, ростом городов, обострением аграрного и рабочего вопросов, активизируются всевозможные радикальные, в том числе и революционные организации. В 1898 году из нескольких групп марксистов образуется Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП). В те же годы многочисленные кружки революционеров-народников, крестьянских социалистов, анархистов, национал-социалистов, действующих в России и в эмиграции, ищут почву для объединения. Их идеология по-прежнему замешана на дрожжах терроризма.
14 февраля 1901 года прогремел выстрел в приёмной Министерства народного просвещения. Министра Н. П. Боголепова смертельно ранил Пётр Карпович, бывший студент Московского и Юрьевского (Дерптского, ныне Тартуского) университетов, исключённый из них за участие в студенческих политических выступлениях. Убийство Боголепова стало первым за восемнадцать лет успешным политическим терактом в России. Его обстоятельства очень схожи с обстоятельствами покушения Веры Засулич на Трепова.
Покушение Карповича поначалу было воспринято обществом как поступок террориста-одиночки, едва ли не как случайное недоразумение. Между тем в том же 1901 году группа народников-экстремистов во главе с Григорием Гершуни создаёт хорошо законспирированную подпольную Боевую организацию социалистов-революционеров. Её цель – осуществление террористических актов против представителей власти. Боевая организация тесно связана с другими подпольными и эмигрантскими революционно-народническими группами, которые в 1902 году объединились в партию социалистов-революционеров (ПСР, эсеры). Среди эсеров – немало ветеранов народничества, уцелевших народовольцев, участников «хождения в народ» и террора конца 1870-х – начала 1880-х годов.
