Возможно из–за этого тривиального мужского неуспеха и родилась у него идея о завоевании Африки…
Нет, нет… Я уже не чувствую даже намека на запах духов… Армия Спасения отвлекла. Посвящать ей отдельную историю было бы слишком вымученно. У меня не осталось так уж много воспоминаний об этом ядреном месте. Забудьте о духах вообще. Совершенно забудьте о духах. Испепелите любые мысли о них. Если честно — идея не стоила и выеденного яйца… Я лучше расскажу немного об Армии. Представьте, что уже давно появилась новая история–глава, которая называется Божий Мусор.
Армия Спасения началась для меня с высокой железной табуретки, на которую я вставал чтобы дотянуться до рта громадного пресса. Мой технический словарь до смешного скуден, но я попробую объяснить:
Спрессовывалась одежда. Она достаточно быстро подъезжала на конвейере, в конце которого, возле пресса, на табуретках дежурили два человека. Я был одним из них. Наша задачей было закидывать, скорее даже смахивать одной рукой, подъезжающее тряпье в «рот» и распределять его в равных количествах, чтобы оно было на одинаковом уровне слева, справа и посередине. Когда рот наполнялся и в него нельзя было запихнуть даже пары носков — я опускал защитную решетку и с удовольствием нажимал большую красную кнопку. Мой напарник — Тони, которого я прозвал Пантисниффер был доброй душой. Он знал как я люблю нажимать кнопку и всегда позволял мне сделать это самому. Пресс начинал оглушительно гудеть и железный «потолок» что было силы давил на барахло уминая его до состояния камня. Такая процедура повторялась пять–шесть раз. Когда умный индикатор показывал, что пресс полон и давить дальше нет никакого смысла — мы протягивали толстую железную проволоку….которая…
Нет! У меня нет никаких сил объяснять все это! Я лучше честно признаюсь, что когда дело касается техники — я ноль и добавлю только то, что в конечном счете я (опять же с удовольствием) крутил металлическое колесо — дверь пресса раскрывалась и он, издав стон роженицы, разрешался огромным кубом одежды, сверху донизу обвязанным проволокой. Куб отсылался в Африку или в Индию. Ни мне, ни Тони (который делал эту нехитрую работу в течении двадцати лет) не было доверено решать — куда именно отправится наш куб.
Пальто, футболки, нижнее белье, брюки, шляпы, кожаные куртки, платья, галстуки, детские подгузы — все возможные виды одежды шли в наш пресс. Естественно, что для сирой бедноты Африки и Индии — не годится посылать хорошую, дорогую одежду. Зачем? Дареному коню в зубы не смотрять — походят и в рванье.
Чтобы в пресс ни дай Бог не попало чего–либо ценного — на конвейере (он был очень длинным) работало около десяти женщин, чья работа заключалась в том, что они наметанным глазом замечали более менее добротный материал и откладывали его в специальные корзины. Хорошая одежда продавалась в магазинах Армии Спасения. К нам с Тони — орлино и победоносно взирающим на работающих женщин с высоты своих табуреток — шла исключительная рвань.
Одежда, преподнесенная неравнодушными людьми для Армии почти никогда не была выстирана. С утра, уже за десять минут мои руки становились черными как уголь. Я яростно мыл их на каждом перерыве, а вот Пантисниффер Тони не мыл их вообще никогда. Так и вижу его за обедом — черными пальцами отправляющим в рот кусочек цыпленка…
Тони вообще не был склонен к личной гигиене. В туалет он ходил только для того, чтобы оправиться. В свои шестьдесят лет он еще (или уже?) не умел пользовался унитазом — поэтому на двери туалета специально для него (но как бы и для всех) висела табличка -
«Пожалуйста, пользуйтесь унитазом аккуратно. Никто не хочет отмывать за Вас Вашу грязь.»
В Армии Спасения, о Тони ходило много легенд и историй. Самая популярная из них — была о том, что когда–то давно у Тони приключился сильнейший понос. Из–за повышенного в тот день внутрикишечного давления — в туалете у него произошло что–то вроде небольшого взрыва. Унитаз, пол и стены кабинки были забрызганы жидким стулом. Мало того — он умудрился обделать весь зад собственных брюк и, ничего не заметив, в таком виде приступил к будничной работе у пресса.
