От ужаса Фанта облилась холодным потом, и зубы у нее защелкали. Горло у нее сжало, и она не могла издать ни звука. Все на свете отдала бы она в этот миг, чтоб только вновь очутиться в родной деревне и спрятаться, как бывало в детстве, под кровом своей хижины от всех страхов и огорчений.
Подняла Фанта голову в слабой надежде найти утешение во взгляде мужа, в его любимых прекрасных глазах. Но то, что она увидела, повергло ее в отчаяние.
Прекрасное лицо Самбы превратилось в звериную морду с оскаленной пастью. А из пасти торчали страшные смертоносные клыки. И на этой морде, в которой не осталось ничего человеческого, горели дьявольским огнем два свирепых глаза.
Сзади себя Фанта уже не чувствовала прикосновения шелковой одежды. Теперь к ней прижималась волосатая горячая грудь и затылок ей обжигало учащенное смрадное дыхание.
И вдруг страшная сила швырнула ее из седла на землю. Фанта подумала, что пришла ее смерть, и зажмурилась. Но смерть не шла, и она открыла глаза. И не увидела ни коня, ни всадника. Перед нею стоял, потрясая гривой, великолепный и грозный лев.
Фанта вышла замуж за льва!
— Жена моя! — сказал царственный зверь. — Ты была испорченной девчонкой, но с этим покончено. У себя ты была принцессой, здесь ты будешь рабыней. У себя ты капризничала и привередничала, и подобные тебе девы говорили с тобой, стоя на коленях. Здесь ты будешь сама стоять на коленях, есть сырое мясо, спать на голой земле и ходить босиком по лесным колючкам. И я убью тебя, когда мне захочется!
Фанта дрожала от страха.
— Видишь эту пещеру? — прорычал лев Самба. — В ней ты будешь жить со своей старой клячей!
Покорно сняла Фанта свои богатые наряды и вместе с Сокхной укрылась в пещере. Только там, в темноте, залилась она горькими слезами и долго рыдала и стонала…
Пожалела ее старая кобыла и обратилась к Фанте со словами утешения:
— Не плачь, госпожа моя! Мы попали в беду, но доверься мне, и я тебя выручу. А пока надо смириться, усыпить подозрения твоего супруга. Будь с ним ласкова и добра, нежна и покорна!
— Я сделаю все, как ты скажешь, — ответила Фанта. — Буду повиноваться тебе во веем.
И потянулись дни один за другим. Поверила Фанта, что Сокхна спасет ее, и мужество вернулось к ней.
Каждое утро лев уходил на охоту, каждый вечер он возвращался и пел громовым голосом:
Я царь, повелитель джунглей,
Предо мной дрожат люди и звери!
Я самый могучий и грозный,
И прекраснейшая из женщин
Живет у меня в пещере.
К ней я иду, возвращаюсь к ней,
К покорной рабыне моей!
И Фанта ему отвечала:
Повелитель саванны и джунглей,
Повелитель зверей и людей,
Владыка всего живого,
Властелин моего сердца,
Приходи, приходи скорей!
Беги сюда, беги проворно!
Твоя маленькая жена
Ожидает тебя покорно…
И так дни шли за днями. Самба охотился и приносил мясо, и, если охота удавалась, он был добр и покладист.
Но вот наступила пора засухи. Дичи становилось все меньше и меньше. Иной раз лев Самба целый день рыскал по джунглям и по саванне, чтобы добыть какую-нибудь жалкую худую зверюшку. В такие дни он пожирал все сам и злобно рычал на Фанту. Он рычал, что пещера не прибрана, что в ней полно блох и из-за них он не может ни выспаться, ни хорошо поохотиться…
И настало утро, когда Самба ушел на охоту и старая Сокхна-кобыла сказала Фанте:
— Нынче вечером твой супруг вернется ни с чем. Он убьет и съест меня. А завтра настанет твой черед.
— Что же нам делать? Скажи, что нам делать? — заплакала Фанта. — Я погибла!
— Не время стонать и рыдать! — оборвала ее Сокхна. — Плюнь три раза: один раз под циновку в пещере, второй раз посредине двора, а третий раз — за оградой.
Фанта исполнила все, как велела Сокхна.
— А теперь возьми три яйца, что лежат вон в том мешочке, оседлай меня, и — бежим!
И вот Фанта взяла три яйца в мешочке, оседлала старую кобылу, и они покинули жилище льва.
— Что бы ни случилось, доверься мне, — сказала Фанте старая Сокхна. — Но только не вздумай пришпорить меня пятками!
И Сокхна как в воду глядела! В тот вечер вернулся лев Самба с охоты голодный и злой. Прибежал он к пещере и зарычал:
— Фанта, где ты?
— Я здесь! — ответил плевок Фанты из-под циновки. Бросился лев в пещеру. Огляделся — никого!
