Но, даже признаваясь себе в этом, не мог отвести глаз.
В конце концов орикс устал от ее внимания и сделал последний глоток. Брэд понял это по движению зачарованных глаз Серы, следивших за тем, как зверь прошел по садику, и ее вытянувшейся шее, когда он исчез среди песков, запасшись водой на целый день. Только тогда Сера повернула к Брэду сияющее от счастья лицо. Ее улыбка пронзила его в самое сердце. Она была такой юной. Такой живой.
И какое-то время, прежде чем вспомнила, что ведет себя неподобающе, ей было все равно, что практически незнакомый мужчина видит ее в пижаме. Просто хотелось разделить с кем-нибудь эти волшебные минуты.
Однако реальность вступила в свои права, радость немного поблекла, и Сера, нехотя, почти против воли, отошла от двери. Остались лишь незадернутые гардины и быстро исчезающие следы ее рук на стекле. А у Брэда – смутное чувство, что утро больше никогда не будет казаться по-настоящему утром без хотя бы одного единорога и этого прекрасного полусонного лица.
Когда Сера выходила из ванной, у двери на террасу возникла тень Брэда. Он постучал сначала по стеклу, потом по своим часам. Она открыла дверь, впуская в комнату свежий утренний воздух.
– Вы так и не легли, – сказал он.
Благодарю вас, капитан Очевидность.
– Соколы взлетают в семь утра, – буркнула она в ответ. – Поэтому-то я и встала так рано.
Как раз вовремя, чтобы увидеть орикса, пьющего воду из бассейна.
– Вы довольны?
Ладно. Значит, он видел ее в тонкой пижаме, неумытую, непричесанную, с сонными глазами. И с этим уже ничего не поделаешь.
– Если бы сказали, что это происходит каждое утро, я бы постаралась проснуться заранее.
И одеться.
– Со мной это тоже впервые, – признался Брэд. – Холодновато, вам не кажется?
Неожиданное вторжение живой природы стало тем «холодком», который пустыня могла преподнести так, между прочим.
– Он, похоже, не удивился, когда увидел меня там. Могу предположить, что он тайком приходит сюда пить каждое утро, пока я сплю.
– Но почему? Ведь в соседнем домике никто не живет. И ваш сьют тоже свободен.
– Может быть, он так привык. Люди появляются и исчезают, а бассейн остается его бассейном.
– Он уходил медленно и с достоинством. Через десять минут ваш багги будет здесь. Я пойду к себе переодеться. Встретимся у входа.
Отдав Сере ключ от двери, он быстро вышел к бассейну и, обогнув живую изгородь между домиками, оказался у себя.
Может, он и пробыл там десять минут, но она этого не заметила. Потому что, когда Эрик остановил багги перед сьютом, Брэд уже стоял у двери в свободной, но вполне подходящей для его рода занятий одежде.
– Доброе утро! – приветливо сказал Эрик, обменявшись с Брэдом коротким кивком. – Как вы спали?
– Как убитая. Даже не знаю, в чем дело, в кровати или темноте. Или вы чем-то меня опоили, но я в жизни не спала так хорошо, как здесь.
– Вообще-то мы стараемся опаивать клиентов по минимуму.
– Значит, есть шанс, что в скором времени вы сбавите темп? – поинтересовался Брэд, когда они покатили к главному корпусу отеля.
– Я отдохнула. Выспалась. Поплавала.
Он нахмурился:
– Делать фотографии из бассейна не значит плавать.
– Но это забавно. А забавляться – значит отдыхать, верно?
Судя по невнятному хмыканью, его это не убедило.
– Я задаюсь вопросом: когда вы прекратите эту гонку с препятствиями? И еще, зачем все это?
Зачем? Не тот вопрос, который ей хотелось обсуждать перед утренним кофе. И с человеком, которому так нравилось постоянно быть на посту.
– Я прекращу гонку с препятствиями, когда и отель, и пустыня станут мне не так интересны.
– Понятно. Значит, не скоро.
Когда они приехали в центральную часть территории отеля, Эрик отвел их в маленький амфитеатр, устроенный в песках. Там уже сидели несколько гостей, пришедших посмотреть, как будут выпускать хищных птиц, конфискованных таможней у контрабандистов. Эрик объяснил, что его коллега подготовил птиц к возвращению на свободу. Когда таможенники ловили кого-то при попытке ввезти или вывезти птицу, ее отправляли в Аль-Сакр на реабилитацию. Здесь пернатые редких видов жили, как рок-звезды, ежедневно тренируя ослабевшие крылья.
