- Может, тут и дичь водится? - покачиваясь с пятки на носок, спросилКарамон. И поспешно добавил: - Я, конечно, не оленей имею в виду. Скажем,кроликов...
- Ни в кого не стреляйте, ничего не ешьте и не пейте в ОмраченномЛесу, - прошептал Рейстлин.
Танис посмотрел на мага и увидел, что его глаза с их зрачками,похожими на песочные часы, были странно расширены. Кожа Рейстлина отливалав ярком солнечном свете мертвым металлом. Он тяжело опирался на посох,дрожа, словно в ознобе.
- Детские сказочки, - пробормотал Флинт, но голос гнома звучалнеуверенно. Что до Таниса - он хорошо знал любовь молодого волшебника ктеатральным эффектам, но еще ни разу не видел, чтобы с ним творилосьчто-либо подобное.
- Что ты чувствуешь, Рейстлин? - спросил он негромко.
- Колдовство, - прошептал тот. - Сильнейшие чары, некогда наложенныена этот лес...
- Это злые чары? - спросил Танис.
- Только для тех, кто сам приносит сюда зло, - заявил маг.
- Значит, тебе одному из всех нас и следует бояться этого леса, -холодно сообщил ему Стурм.
Лицо Карамона зловеще налилось багровой краской, рука потянулась кножнам. Стурм тоже взялся за меч, но Танис перехватил его руку, а Рейстлиностановил брата. Маг смотрел на Стурма, поблескивая золотыми глазами.
- Посмотрим... - сказал он, вернее, прошипел сквозь сжатые зубы. -Посмотрим... - И, налегая на посох, Рейстлин повернулся к брату: - Идем?
Карамон напоследок еще раз смерил Стурма взглядом и углубился в лес.Остальные потянулись за ними, и вот лишь Танис с Флинтом остались стоятьсреди рослой, волнующейся под ветром травы.
- Староват я становлюсь для таких дел, Танис, - вдруг сказал гном.
- Да брось ты, - улыбнулся в ответ полуэльф. - Ты сражался как...
- Нет, я имею в виду не кости с мышцами. - Гном посмотрел на своинатруженные, узловатые руки. - Хотя и они, конечно, не молоденькие... Я одуше, Танис. Когда-то давно, когда этих ребят еще не было на свете, мы стобой вошли бы в заколдованный лес без малейших раздумий. А теперь...
- Не вешай носа, дружище, - сказал Танис. Он пытался говоритьбеспечно, хотя на самом деле столь необычная серьезность гнома его сильновстревожила. Он внимательно пригляделся к Флинту - впервые со времени ихвстречи у окраины Утехи. Гном выглядел старым... но иным, правду сказать,его и не помнили. Лицо - насколько можно было разглядеть сквозь дремучуюседую бороду, усы и нависшие белые брови - было коричневым и морщинистым.Флинт ворчал и сетовал, сетовал и ворчал... но иначе он себя и не вел.
Танис понял наконец, что изменилось. Глаза. В глазах гнома не былобольше огня.
- Не обращай на Рейстлина слишком много внимания, - сказал Танис. -Вот увидишь, сегодня вечером мы будем сидеть у костра и хохотать над всемиэтими сказками о привидениях!
- Охотно верю, - вздохнул Флинт. Он помолчал какое-то время, потомпроговорил: - Однажды я стану обузой для тебя, Танис. А я вовсе не хочу,чтобы когда-нибудь ты спросил себя: и зачем, мол, я таскаю с собой этоговорчливого старого гнома...
- Затем, что мне не обойтись без тебя, ворчливый старый гном, -сказал Танис и положил руку на бугрящееся мышцами плечо Флинта. И мотнулголовой в сторону леса, где скрылись остальные: - Ты нужен мне, Флинт. Всеони... так молоды. А ты - как надежная скала у меня за спиной, когдадоходит до схватки...
Польщенный Флинт залился краской. Подергал бороду, потом хриплопрокашлялся.
- Ты всегда был ужасно чувствительным, - буркнул он. - Ладно, пошли,что зря время тянуть. Лично я хочу миновать поскорее этот проклятый лес! -И пробормотал в бороду: - А все-таки хорошо, что солнце еще светит.
