— А ты? — шепотом спросил он и нежно привлек ее к себе, припал к роднику губ и долго пил из него распаляющий кровь родник любви, чувствуя мягкость и чувственность живого, бархатного, трепещущего родника.
Стены грота переливались, они лежали в центре зала на желтом прохладном песке. В пещеру врывался шум океана, звучала торжественная музыка волн первозданный ритм жизни, а камни молчали, они всегда молчат, потому что могут только видеть, а не говорить.
Вечером они с неохотой вернулись к зеленому холму. Легко и свободно, почти паря, они бежали по кромке пляжа, держась за руки, сбивая с мелких волн седые завитки. Они обогнули холм и остановились перед маленьким овражком, там в его тени журчал маленький родничок, чистая прохладная вода несла из недр земли свежий непередаваемый вкус.
— Привкус рая, — сказал он, становясь на колени и припадая солеными губами к холодной неге ключа.
* * *
Они нанесли визит вежливости отливающему голубым, далекому лесу. Это был старый и мудрый лес: высокие, прямые стволы круто поднимались к небу и выстреливали в него темно-зеленым фейерверком пышных и густых крон, о чем-то шепчущихся с ветром и щебечущих с птицами. Почва под ногами, мягкая, пружинистая, плотно заросшая изумрудным ковром, хранила тишину, поглощая звук шагов.
Чтобы попасть в лес, им пришлось пересечь большое поле, заросшее белыми, ярко-голубыми, красными, лимонными и фиолетовыми цветами. Она сплела себе венок и водрузила на голову разноцветную благоухающую корону.
— Какие красавцы и гордецы! — прошептал он, поглаживая ладонью шершавый теплый ствол. — Там у нас таких нет, они живые.
Он запрокинул голову, пытаясь рассмотреть в кружащейся зелени певцов, поразивших его своим чудесным исполнением сложных трелей.
— Ты только вслушайся! — восхищенно сказал он.
Она улыбалась и, перебегая от дерева к дереву, пряталась за толстыми стволами, окликая его. Он легко и быстро догнал ее и прижал к теплой коре лесного гиганта:
— Ты чувствуешь, какой силой веет от этого леса?! Он перекачивает в тебя эту силу через ствол этого дерева. Приложи ладонь к стволу, ты почувствуешь живое тепло, услышишь ток силы, бьющийся под этой шершавой корой, он входит в нас, лес безвозмездно дарит нам свою силу.
— Этот лес, наверное, такой же бескрайний, как и океан, — прошептала она, закрывая глаза и чувствуя, как возбужденно дрожит ствол и осыпает ее изумрудными листьями.
— Да, — юноша наклонился к ее лицу, — безбрежное зеленое море, как твои глаза, в которых растворился полумрак леса, как твои волосы, пропитанные солью моря, ветром и цветами. Мы будем здесь счастливы.
— Ты хочешь здесь остаться?
— А ты?
— Мы можем сюда прилететь вместе с друзьями, будет еще веселее представь, какие здесь можно устраивать пикники?!
Он вздохнул:
— Но разве нам двоим здесь так плохо? Быть только вдвоем, по моему это счастье. Что тебе Артур, забудь о том мире?! На этой планете-рае нет еще никаких следов от людей, она еще не изнасилована прогрессом и пусть она избежит такой встречи, я чувствую себя здесь больше, чем должником и больше, чем гостем. Это наша, только наша планета. Может я эгоист, но пусть она принадлежит только нам, слишком долго я мечтал и искал такую планету, я хочу сохранить ее от нас — людей.
— Хорошо, — она провела рукой по его вьющимся, отросшим и спутанным волосам, откинула длинную прядь с глаз. — Хорошо, — нежно проворковала она целуя его в щеку. — Пусть мы будем одни — изредка, в свободное время станем наведываться к ней в гости, если ты так хочешь.
— Ты не поняла меня, я хочу здесь остаться.
— Смотри, — она показала на маленького рыжего зверька, любопытно глазеющего на них с нижней ветки. — Какой смешной и пушистый малыш! — она засмеялась.
Видимо, смех испугал пушистого малыша и он рыжей молнией взвился вверх по стволу, затем зверек вновь объявился, но уже на соседнем дереве. Он сидел на коротком сучке и умывал лапками свою остренькую мордочку, иногда с настороженным любопытством посматривал на незнакомцев.
— Так вот, высококультурный дикарь-романтик, — девушка потрепала его волосы. — Медовый месяц мы провели отлично, я такого не ожидала, я даже не жалею, что мы не провели его на Стиксе, но… я считаю, что нам нужно возвращаться.
