Дудинский говорит в своей обычной манере:
— Ты помнишь документальные кадры, когда фюрер раздаёт железные кресты мальчикам гитлерюгенда? Ты помнишь, какой вешает железный крест дрожащими руками на мальчика?
Я говорю:
— Кто же не помнит эти великие кадры!
— Ты хочешь познакомиться с этим мальчиком?
— Да ладно! Хватит дурака валять!
— Реально, реально с этим мальчиком из гитлерюгенда, на которого Гитлер повесил крест в этом фильме!
— Конечно хочу познакомиться.
— Тогда приезжай завтра вечером ко мне на Кедрова.
Я приехал. И в какой-то момент входит человек ростом под 190 см, с абсолютно прямой выправкой, в синем клубном пиджаке с золотыми пуговицами, лакированных ботинках с очень твёрдыми подошвами с каблуками. Он их впечатывал, как будто стремясь, чтобы в паркете оставались отметины как от подков. Вошёл он с таким грохотом.
А Дудинский уже тёплый, пошатывается, ко всем лезет целоваться.
И говорит:
— Вот это наш великий. Он русский, хотя и швед. При этом он был в гитлерюгенде.
Якобы ситуация такая. Мать этого человека была частью белогвардейской иммиграции в Германии, которая входила в светские берлинские круги райха. Благодаря своим связям, она устроила сына в гитлерюгенд, несмотря на то, что он был русский. И будто бы действительно он пережил взятие Берлина, когда там вокруг всё рушилось.
Швед сказал, что история про орден — чушь. Это Дудинский всё передёрнул. Что он к тому мальчику никакого отношения не имеет. Но при этом он утверждал, что действительно пережил падение Берлина, там был, всё это с грохотом валилось вокруг него. И потом его через паром вывезли родственники в Швецию.
Какие претензии к человеку? Оказалось, что выдумки Дудинского.
Я говорю:
— Хорошо. А чем вы занимаетесь?
— Я занимаюсь коврами. Я покупаю ковры, реставрирую их и продаю.
Он у меня дома пришёл в безумный кайф от моего ковра, спускавшегося по стене на пол. Лена как раз занималась этим бизнесом. Мать одного из наших друзей, преподавательница английского языка в каком-то институте или университете, связалась с армянской ковровой мафией и занималась реставрацией ковров и продажей.
И я Ленке говорю:
— Есть такой швед Петя. Его надо использовать как канал.
Швед Петя был надутый, застёгнутый на все пуговицы. И оказалось, что он неожиданно серьезно относится к Блинову.
Валера Блинов был мой приятель — скупщик картин и всего такого. Валера, кстати, однажды поразил меня. У него был определенный стиль, манеры, воспитание. Одно время он ездил на «Ниве». Он меня куда-то подвозил, и вот к нему подсаживаются двое, явные фарцовщики, причём представители lowlife. Валера внезапно преображается, у него исчезают его манеры, и он начинает говорить с другой тональностью, с другой интонацией. И говорит на матерной фене, причем не блатной, а именно фарцовочной. Я был в шоке. Оказывается, у Валеры несколько социальных личин, которые он легко меняет. Позже, в 90-е, он очень изменился и из белозубого американского ковбоя превратился в квадратного плотного мужика, который сказал, что он занимается в системе лужковской недвижимости.
Так вот, как-то швед вызывает меня на встречу и говорит:
— К вам есть серьезный разговор.
— А что такое?
— Я не потерплю такого отношения к себе со стороны Валеры!
— А что за отношение?
— Он считает меня каким-то агентом! Что я, шпион, что ли?! Он не имеет права так думать обо мне.
— Да? Мне ничего об этом не известно. А как это проявляется?
— Да это видно невооруженным глазом! Он не имеет права!
В скобках замечу, что до этого Валера мне рассказывал, как его Петя пригласил в ресторан. Они там шикарно посидели, брали всё самое дорогое. Потом Петя аккуратно сложил счёт и спрятал его в кармашек: вроде как для отчёта в бухгалтерии.
— Так, а моя какая роль в этом? — спрашиваю я.
— Вы ему скажите, что я никакой не агент.
— Извините, но как я ему скажу? У него какие-то свои идеи. Разве я могу его переубедить?
Тогда он мне говорит:
— Отойдите сюда, вот за эту колонну.
А мы стояли возле здания «Известий» на Пушкинской. На нем серо-зелёная дубленка с коротким мехом, мне она очень нравилась.
Он приоткрывает полу дублёнки и показывает мне сверток. В свёртке замотан бронзовый Будда.
