Сачлы - страница 64

— Почему же Заманов вешает на тебя бубенцы? — встревоженно спросил Субханвердизаде. — Говорит, что без бубенчика Худакерем никакой не конник!..

— А!.. — Мешинов несколько раз подряд подскочил на стуле — Вернется он из гор, так посмотрим, кто кавалерист, кто демагог, чья душа полна самоотвержения!

Неожиданно пронзительно затрещал телефонный звонок.

— Ну, видно, это тебя в сберкассе хватились! — засмеялся Субханвердизаде, снимая трубку, послушал и кивнул: — Конечно, тебя… Бухгалтер просит срочно прибыть.

— Э, я ж обещал через полчаса! — виновато крякнул Худакерем и, стуча полами кожаного пальто, быстро вышел.

— Постой, а деньги? — завопили в один голос председатель исполкома и прокурор.

Однако Худакерема и след простыл.

При содействии услужливого Нейматуллаева дружки все-таки раздобыли к вечеру денег и напились в доме Субханвердизаде вдрызг. Худакерема Мешинова они единодушно решили лишить доверия за неслыханное коварство и при первом же удобном случае вышвырнуть из сберкассы, а заодно и из Общества безбожников.

Время близилось уже к полуночи, когда в разгоряченной коньяком голове Субханвердизаде родилась дьявольская догадка, что прокурора надо привязать к себе не пеньковой веревкой, а стальным канатом.

Достав из кармана почтовое извещение, он предложил небрежным тоном, словно речь шла об очередной рюмке:

— Господин прокурор, извольте здесь расписаться в получении означенных денег…

— К чему тебе моя подпись, Гашем-гага? — с удивлением захлопал глазами захмелевший Дагбашев.

— Как это к чему? Вот это мне нравится! — возмутился Субханвердизаде. Это ж не магазин твоего отца, а государственное учреждение.

— Ну и пусть государственное учреждение, — хихикнул Дагбашев. — Разве мы чужие нашему государству?

— Сейфулла Заманов, во всяком случае, считает, что — чужие! — горько засмеялся Субханвердизаде.

— Пускай болтает на здоровье… Собака лает, а ветер носит! Жернова вертятся, а крылья мельницы трещат. Так было, так и будет вечно.

— Говорят, у Дагбашева была собственная мельница…

— Подумаешь, у семи братьев была одна мельница! Это все равно, что нынешний колхоз, — возразил прокурор.

— Вот и распишись здесь от имени всего вашего колхоза, — разрешил Субханвердизаде, ткнув пальцем в извещение.

— Непременно нужна эта проклятая подпись, Гашем-гага?

— Непременно. Документ без подписи — все равно что замок без ключа.

— Пож-ж-жалуйста! — беспечно сказал Дагбашев и, чтобы отвязаться раз и навсегда, написал: «Пособие получил в размере…»

— Это ж какое пособие? — подозрительно спросил Гашем.

— Не зарплата же… Пособие по бедности!

Наблюдая, как Субханвердизаде аккуратно сложил извещение с его подписью и спрятал в бумажник, Дагбашев протрезвел. «В случае скандала сдеру еще с Нейматуллаева и верну, — решил он. — Напрасно ты, балбес, надеешься, что я подписал сам себе смертный приговор».

— Что же мы будем делать с Баладжаевым? — продолжал Гашем. — Проглотил ровным- счетом двадцать девять тысяч рублей государственных денег… А ты? Где ты был в это время, товарищ прокурор? На глазах у всех жулики расхищают народную казну, а ты получаешь «пособия по бедности» и хлещешь коньяк!..

Дагбашев промолчал.

— Ну, а как обстоит дело Абиша?

— Скверно.

— Это в каком же смысле, а, Дагбек?

— Царапает стены.

— Пусть царапает, — есть же свидетели, что он взломал кассу!

— Какое это имеет значение, если арестант сошел с ума? — лениво промолвил Дагбашев. — А если он рехнулся, то, значит, его нужно поместить в больницу, создать медицинскую комиссию. А приедет из Баку комиссия, установит, что Абиш — невменяем. Вот и придется выпустить его из тюрьмы, прекратить дело! — Он говорил с таким видом, словно ему вконец надоело беседовать с Субханвердизаде.

— Кассу-то в моем кабинете он ломал!

— Потому и ломал, что сумасшедший. — Дагбашев оставался невозмутимым. Вообще я тебе советую, гага, забыть и об Абише, и о Баладжаеве… Ничего не выйдет!

Могучим напряжением воли Субханвердизаде сдержался — не закричал.

— Хор-р-рошо, об этом мы столкуемся завтра… А как бы выставить из района… эту?..

— «Эту»? — с нажимом спросил Дагбашев, злорадно смеясь. — Молодой медицинский кадр? Вот сам и занимайся ее изгнанием, — великодушно добавил он.