Признавая справедливость народной пословицы: «Если один не помрет, то другой не воскреснет», Кеса вошел в райисполком не с парадного входа, а через заднюю дверь, со двора, и прокрался на балкон, опоясавший со всех сторон дом. В одном окне было разбито стекло, Кеса знал это давно и помалкивал, пригодится… Вот и пригодилось! Просунув тонкую руку в дыру, он поднял шпингалет, потянул к себе скрипнувшую раму. С замиранием сердца Кеса впрыгнул, как мячик, в темную комнату и приник глазом к замочной скважине в двери кабинета Субханвердизаде.
Странная картина открылась перед ним: потный, взъерошенный Абиш перебирал на столе какие-то разбухшие папки, листал их, бегло просматривал, то отбрасывал, вздрагивая, то снова изучал. Непрестанно он озирался, бросал боязливые взгляды и на дверь, и на прикрытое ставнями окошко. Затем он вытащил из кармана связку звякнувших ключей и прошел к стоявшему в углу сейфу.
«Да ты, бедняга, боишься, что тебя вот-вот арестуют», — догадался смекалистый Кеса.
— Так вот здесь и заключена моя жизнь, моя душа! — прошептал бескровными губами Абиш, но Кеса услышал эти слова, запомнил.
Принесенные из дому ключи не подходили; отчаявшись, Абиш швырнул их на ковер и обхватил сейф руками, будто встретился грудь с грудью с ненавистным врагом. Но увесистая металлическая махина и не пошатнулась.
«Перед нами явная попытка взломать кассу председателя исполкома, — сказал себе Кеса, и подлая душонка его наполнилась буйным ликованием. — А кому не известно, что там хранятся секретные бумаги!»
Тем временем потерявший голову от бессильной ярости Абиш выхватил из-за пазухи длинный ржавый ключ и вонзил его в скважину. Но как он ни бился, обливаясь потом, а повернуть ключ ему не удалось. Наконец, убедившись, что сейф, словно грозный утес, неподвижен и неприступен, несчастный попытался вытащить ключ обратно, чтобы замести следы. Дернул раз, другой, но замочная скважина будто спаялась с ключом, держала его цепко.
— Эй, Абиш! — прижав губы к щели, крикнул Кеса, ионяв, что более удобного момента не найти.
Багровое от напряжения лицо Абиша тотчас побелело, посерело, глаза полезли на лоб.
Кеса толкнул дверь, и она распахнулась: Абиш даже забыл закрыть ее на замок, — как видно, вовсе очумел…
— Ты пришел обезглавить мою семью? — всхлипнув, сказал Абиш.
— Да, Субханвердизаде зовет тебя «элемент», сын «элемента»! — с неистовым наслаждением проскрежетал Кеса и, оттолкнув трясущегося Абиша, взял телефонную трубку. — Кабинет следователя. Товарищ Алияр? Прошу немедленно к товарищу Субханвердизаде.
Трубка упала в гнездо, как топор палача на шею коленопреклоненного преступника.
Кеса не довел, а дотащил обмякнувшего, превратившегося в мешок с мякиной Абиша до дома председателя и втолкнул его к разъяренному Гашему, как в клетку с тигром.
— Ты посылал телеграмму о моем отравлении? — рявкнул Субханвердизаде, молниеносным прыжком слетев с кровати и наставив на Абиша указательный палец, как острие смертоносного кинжала.
Абиш молчал.
— Оглох? Говори-и-и!
— Телеграмма-то что! — торжествующе сказал Кеса, хихикая, подходя поближе к Субханвердизаде, как бы желая этим подчеркнуть свою близость с начальником. — Я его поймал на месте преступления: кассу взламывал.
Громовой голос Гашема наполнил комнатку, словно горный обвал теснину.
— Ты, ублюдок, ломал мой сейф? Отвечай!
— Ломал, ломал, — охотно подтвердил Кеса, извиваясь тщедушным телом. — И сейчас ключ торчит в скважине.
— Глаза выколю, злодей! Хотел похитить государственные секретные документы и передать их бандитам?
— Хотел, хотел, — с удовольствием подхватил Кеса.
— А где телеграмма? Кто ее отправил?
— Бухгалтер Мирза отправил, бухгалтер, — корчась от смеха, сказал Кеса. Денег не было на телеграмму, вот бухгалтер и понес на почту, квитанцию, конечно, получил. В таком важном деле нельзя без квитанции!
Понадобилась одна минута, чтобы Субханвердизаде выяснил по телефону, что никакой телеграммы-молнии из райисполкома в Баку за эти дни не посылалось.
— Где ж она?
Абиш был до того подавлен, что язык ему не повиновался.
— Беги за бухгалтером, — бросил Кесе председатель и снова налетел на превратившегося в заплеванный придорожный камень Абиша. — Эй-эгей, «элемент», почему залепил свою мерз-кУю пасть воском? Пока не поздно, покайся!
