Годжа-оглу был человек деятельный, трудолюбивый. Трудовая закваска была получена им еще в детстве от отца. Юношей он приехал в Баку на заработки, работал на нефтепромыслах. Принимал активное участие в революционном движении бакинского пролетариата. После установления советской власти в Азербайджане продолжал работать на нефтепромыслах в Балаханах. Затем его в числе двадцатипятитысячников направили в родную деревню создавать колхоз — первый в их районе. На этом пути было много трудностей. Дома отец часто отчитывал его. Не далее как два дня назад между ними произошла стычка.
— Нельзя рубить сплеча, сынок! — выговаривал старик сыну. — На кого ты руку заносишь? На своего двоюродного брата? В кулаки его зачислил?… Да ведь ты делил с ним хлеб-соль. Разве так можно? Не трогай Замана, не обижай его семью. Ведь наши и их могилы будут рядом. Как мы завтра, на том свете, посмотрим им в глаза?
— Занимайся своими делами, отец, — отвечал Годжа-оглу. — Мы не понимаем друг друга! Кулаков мы будем раскулачивать. Кулак — враг новой власти! Ты в этих делах ничего не понимаешь. Не мешай нам работать!
— Кому это вам?! Кто вы такие? — кипятился отец. — Мальчишки!.. Легкомысленные головы!..
— Мы — представители новой трудовой власти, представители партии большевиков, которая защищает интересы трудового народа! Вот кто мы такие!..
— Но ведь ты обижаешь близких нам людей! Нехорошо, сынок!.. Они всегда помогали нам, мы — им. Правда, сбились они потом с пути, примкнули к бывшему правительству, что до вас было, грабежом занимались, но ведь после, когда были созданы Советы, они пришли с повинной головой. Теперь у нас кровная месть запрещена.
— Странные речи, отец! — возмущался Годжа-оглу. — Лучше скажи, на чьей ты стороне? Ты за народ или за кучку этих отщепенцев? Как ты можешь защищать зюльматовцев?!
— Эта кучка — тоже наши люди. Они — наши родные, мы с ними одной крови. Эх, знал бы ты отца этого Мансура, который примкнул к Зюльмату, да падет кара на его голову! Замечательный был человек!.. Мы с ним выросли вместе. Он, как и я, всю свою жизнь, до конца своих дней, обтесывал камни. Его каменоломня находилась по ту сторону горы. Это был честный, добрый человек, который за всю жизнь не сделал никому ничего плохого. На нашей деревенской мельнице жернова, сделанные его руками, до сих пор смалывают муку, из которой вся наша деревня печет хлеб. Выходит, он в какой-то степени является нашим кормильцем. Так вот Мансур — сын этого самого человека…
— Мансур — осведомитель Зюльмата! И его задержали именно тогда, когда он шел к Зюльмату, нес ему нужные сведения.
— Но нельзя же, сынок, убивать пса, который нашкодил. Ни один хозяин не сделает этого!
— Нет, отец, ошибаешься! И я призываю тебя не терять революционной бдительности, а то и тебя могут причислить к этим самым…
— Кто причислит? — От волнения и возмущения старик даже побледнел, губы его затряслись, он повторил: — Я спрашиваю, кто меня причислит?.
— Мы причислим! — в запальчивости ответил Годжа-оглу. Наступило напряженное молчание. Отец исподлобья смотрел на сына, затем твердо сказал:
— Не причислите! Даже если захотите смешать меня с ними — я все равно не смешаюсь. Я — из другого теста, ни от кого не завишу. Я никогда не спешил ни к чьему дому, завидев дым над очагом! Я всегда жил трудом только своих рук, и я — падишах вот этих рук! — закончил он с гордостью.
— Тогда пусть падишах сидит на своем месте и не мешает нам! Каждый отвечает за сдое дело.
— Я — всегда на своем месте. Я ведь не на государственной службе, как вы, мое место всегда останется при мне.
На этом разговор оборвался. Но в ту ночь старик не мог уснуть до самого рассвета — без конца закуривал свою трубку, ворочался с бока на бок, кряхтел, вздыхал и думал. «Времена меняются, — размышлял он. — И верно говорили наши отцы: „Если время не приспосабливается к тебе — приспособься ты ко времени!“ А главное — отдай всего себя работе. Труд — лекарство от всех болезней…»
Подобные стычки отца с сыном имели свою давнюю историю со времен установления советской власти в районе. Годжа-оглу делал свое дело, не считаясь ни с чем, вопреки «консерватизму» отца, повинуясь чувству долга. Он не обращал внимания и на угрозы, явные и скрытые, которыми враги молодой власти пытались запугать его, приостановить его деятельность. Годжа-оглу был человеком упорным, непреклонным, уверенным в правоте своего дела. Он создал в родном селе колхоз и сам дал ему название — «Бакинский рабочий».
