Был выходной день, однако Демиров поднялся рано, около семи, умылся, побрился, оделся и пошел на работу. В здании: райкома партии не было ни души. Здесь царила необычная тишина. Он прошел в свой кабинет, начал прохаживаться взад-вперед. Из головы не выходили ночные телефонные звонки. Из дальних деревень сообщили: банда Зюльмата опять перешла к активным действиям — сожгла несколько колхозных стогов сена, разграбила два сельмага.
Демиров принял решение: «Поеду по району. Завтра же». Снял телефонную трубку. Аскер отозвался не сразу.
— Что у тебя такой сиплый голос? — спросил секретарь. — Или ты спал? Я разбудил тебя?
— Спал, товарищ Демиров, — признался Аскер. — Задремал немного. Сами знаете, ночь была тревожная, работать пришлось.
— Разве у тебя нет сменщика?
— Сменщик есть. Да только мне оттуда позвонили, от товарища Гиясэддинова, велели все эти дни дежурить самому. Другим не доверяют…
— Есть какие-нибудь новости?
— Ничего особенного, товарищ Демиров. По всем телефонным линиям только и говорят про Зюльмата. Весь район всполошился. Ничего понять нельзя — кто говорит, кто слушает? Полная неразбериха. С ума можно сойти!
— Что это за телефонная сеть, если все могут слушать всех и разговаривать сразу со всеми?
— Так уж получается, товарищ Демиров. У нас только две линии, а аппаратов на каждой много. Вот и получается, что одни могут слушать других.
— Выходит, ты плаваешь в океане новостей? — с усмешкой спросил Демиров.
— Выходит, плаваю, товарищ секретарь. Поневоле приходится все слушать. Что тут поделаешь?
— У меня просьба к тебе, Аскер, — сказал Демиров. — Разыщи начальника почты, пусть заглянет ко мне.
— Начальник нашей почты вчера уехал в Горис, у него там племянник живет, Рамиз Меликов.
— Тогда разыщи заместителя.
— Заместителя тоже нет в городе, уехал в деревню отдохнуть. Вернется только к вечеру.
— Выходит, ты единственный из работников почтового отделения, кто остался в городе в выходной день?
— Получается так, товарищ Демиров.
— Ну хорошо, тогда соедини меня с Гиясэддиновым. — Аскер позвонил в райотдел. Ему ответил Хосров, сказал, что Гиясэддинов полчаса назад ушел домой. Аскер доложил об этом секретарю, тот велел ему звонить Гиясэддинову домой. Аскер заколебался. Демиров почувствовал это. — В чем Дело, Аскер? Или ты не понял, что я сказал тебе? Может, уши заложило от бесконечных разговоров на линии? Прошу тебя, пошевеливайся. Вот порядки — один в Горис укатил, другой — в деревню, третий — спит на работе. Скорее! Что с тобой, Аскер?
— Сейчас, товарищ Демиров, соединяю.
Гиясэддинов спал мертвым сном, когда у него под ухом затрещал телефонный аппарат. С трудом открыв глаза, он снял трубку, спросил:
— Кто говорит? Что надо?
Телефонист ответил:
— Это я, Аскер, товарищ Гиясэддинов. Извините…
— Хорошо, хорошо, короче, — оборвал его Гиясэддинов. — Чего раскричался спозаранку, как молоденький петушок?
— Сейчас соединяю вас, — сказал оробевший Аскер.
В следующую секунду Гиясэддинов услышал голос Демирова:
— Алеша, это ты? Доброе утро. Жду тебя в райкоме, приходи!
Секретарь дал отбой.
Гиясэддинов поднялся с кровати, умылся под рукомойником, оделся, привел себя в порядок и вышел на улицу. Проходя мимо дома Демирова, увидел копающегося в палисаднике Али-Ису… Спросил на ходу:
— Ты что здесь делаешь?
— Черенки срезаю, товарищ начальник. Хочу посадить в больничном дворе этот вид роз. Очень они мне нравятся — большие, ароматные.
— Какие могут быть черенки — осень на носу? — сказал хмуро Гиясэддинов Чего это ты, старик, подался в садоводы? Ты ведь завхоз. Или решил переменить профессию?
Али-Иса растерялся. Ему показалось, что товарищ Гиясэддинов сильно рассердился на него. Никого он так не боялся в этом городке, как товарища Гиясэддинова.
