— Вот так… Вот так!.. Вот так смотрят!..
Лицо его все больше и больше багровело. Неожиданно Демиров спросил:
— А как вы сами смотрите на свою работу?
— Как я смотрю?! — удивился вопросу Мешинов, обидчиво скривил губы. Наше дело смотреть на счеты, чтобы спицы не погнулись, чтобы костяшки легко летали — туда-сюда…
— Ну что же, счеты тоже важная вещь в финансовой работе, — улыбнулся Демиров. — Без них нельзя.
— Ага, нельзя?… — едко сказал Мешинов. — Вот видите!.. Потому-то мы и согласились стать мусорщиками, взвалили на себя две тяжести. Я — носильщик!.. Очевидно, если я не ошибаюсь, у вас здесь есть биографии всех, 07 самого рождения до последних дней… Две ноши, два тюка на мне. Один — это безбожники, или как их там?… Общество… Второй тюк — денежный амбар, сберкасса, как ее называют. Оба эти тюка, если я не ошибаюсь, — политические организации….. Вы сами отлично знаете, что фанатизм, суеверие и религия это гашиш, опиум. Так сказал Маркс, и все его поняли. Кто не понял — тот не поймет до тех пор, пока пророк Исрафил трубным звуком не возвестит о конце света. А где, если я не ошибаюсь, гнездится это самое суеверие, фанатизм, религия? Где, я вас спрашиваю?… — Мешинов постучал пальцем по своей лысой голове: — Если только я не ошибаюсь, здесь — в голове. Так вот, раньше, если я не ошибаюсь, мы видели наших недругов, врагов глазами, воочию. И не только видели, — мы не дали им долго трепыхаться, окружили с четырех сторон и уничтожили… К чему это я говорю?… А к тому, что хотя обе эти мои должности маленькие, но они политические!.. Это вам не роно, не школа, где ты даешь готовую книгу — и тебе по готовому читают… Это тебе не лесхоз, не лес, где ты прибежал на стук топора, задержал порубщика, отругал и отпустил на все четыре стороны. Это тебе и не колхозы, которые мы давно создали и где уже нет никаких трудностей. Теперь каждый крестьянин нашел свою дорогу и идет прямо по ней — гладко, хорошо. Они сеют, жнут, а земельный отдел цифры пишет. Затем они складывают эти цифры и отправляют их туда, вверх. А мои обе организации, я повторяю, — политические! И вот почему. Возьмем сберкассу. Если бы сберкассы не было, то у всех ее теперешних сотрудников урчали бы животы, все эти мои дармоеды сидели бы голодные… Раз мы наладили дело, открыли эту сберкассу, собрали туда работников — надо им платить зарплату. Иначе будет политический, скандал… Теперь возьмем религию!.. — Мешинов навалился грудью на край стола и начал опять листать свой блокнот. Ему очень хотелось поучить Демирова. Он извлек из кармана огрызок карандаша, отметил что-то в блокноте, продолжал: Кажется, если я не ошибаюсь, стоит предрассудкам и фанатизму войти в силу, головы человеческие затуманятся. Это совсем как в высоких горах, поднялся туда и видишь: вершина огромной горы окутана туманом, ее совсем не видно. Так и человеческая голова. Если с туманом не может справиться огромная гора, что тогда с ним может поделать бедная маленькая, как дыня, человеческая головка?! Так что же хуже — религия или туман? И то, и другое. В туман плохо в горах, а человеку плохо, когда у него туман в голове. Словом, если я не ошибаюсь, кажется, все ясно. Не зря же мы работаем, не зря мы поставлены на этот участок? Конечно, понять нашу работу может лишь тот, кто сам много трудится, проливает пот. Разве поймут нас те, кто пришел командовать на готовое? Кто не сеял, не жал, не пахал — тот не- знает цены хлебной корки. Если я не ошибаюсь, есть поговорка: что посеешь — то и пожнешь. Наша работа — дело нелегкое: там зашьешь — здесь рвется, здесь прихватишь — там снова дыра. Так-то!
— Очевидно, вам очень трудно, а? — задал вопрос Демиров, который уже начал терять терпение.
— Разумеется. У нас работа не то что у некоторых. Наша работа — не халва. Если я не ошибаюсь, труднее нашей работы нет. Легче воду из камня выжать, чем работать на этом участке.
— Что ж, если так, вас надо освободить от одной из этих работ, — пожал плечами Демиров. — Мы готовы пойти вам навстречу. Действительно, нельзя так перегружать человека.
Жилы на лбу Мешинова вздулись. Кровь прилила к лицу.
