Бомбей занят обыденными делами: ввозит и вывозит товары, не намерен удовлетворяться прожиточным минимумом, он не живет милостыней, как индийские святые, а работает. Рабочие зарабатывают свой хлеб на текстильных фабриках, на рыбацких баркасах, на транспорте, в порту и вообще, где удастся. Богачи, как на всем азиатском юге, предпочитают увеличивать свои богатства торговлей, а не производством. Производство — процесс длительный, для него необходим ввоз дорогих машин, расчеты, исследования, малоприятные отношения с органами власти, с профсоюзами, с рабочими. Первые струйки дохода, раньше чем он обильно потечет в карманы предпринимателя, должны миновать много подводных камней. Это не дело для неопытных людей, стремящихся разбогатеть быстро и при помощи более простого аппарата.
На Британских островах в далекой Европе все происходило иначе. Предприниматель не так боялся крупных инвестиций, он мог рассчитывать, что солидно поставленное предприятие переживет его правнуков. В азиатских колониях почва никогда не была столь прочной. Нервные, ненасытные и жестокие представители белой расы всегда отправлялись туда в поисках более быстрой наживы. Длительное плавание, нездоровый климат, расходы на вооруженную охрану… Викториански добродетельная Англия находила множество оправданий для грабежа.
Сейчас это невозможно. Индия — республика. Молодая национальная буржуазия становится на ноги и учится ходить, но и она чувствует себя не слишком прочно в изменившемся мире, явно идущем по пути к социализму. Гораздо больше, чем промышленность, ее соблазняют быстрый оборот в торговле, стотысячные сделки, для которых, если повезет, достаточно таких средств производства, как стол, два стула и телефон. А если уж заниматься производством, так быстрым, в арендуемых мастерских, с надеждой на крупный доход при незначительных капиталовложениях: кино! Случайно ли индийская кинопромышленность возникла именно в этом городе? Здесь накручивают триста полнометражных фильмов в год — Индия стала третьей великой кинодержавой мира после Голливуда и Японии.
Колесики кинокамер оборачиваются так же быстро, как полученные в кредит деньги, запыхавшиеся киношники попеременно то играют, то лечат язвы желудка. Нам дали возможность заглянуть в эту кинотрескотню, и мы никак не могли разобраться, насколько она типична для всего Бомбея. А самый Бомбей? Можно ли, заглянув в этот глазок, ориентироваться в части света, именуемой Индией?
Что мы знаем об Индии? Иностранные империалисты и собственные князья фактически положены на обе лопатки. В принципе установлено и направление будущего развития: оно пойдет по пути планирования, широкой индустриализации, организованной заботы о благе каждого гражданина. Но принципиальная ясность в вопросе о том, что было и что будет, еще не обеспечивает легкой ориентации в происходящем сейчас. Можно ли требовать от иностранной делегации, очутившейся среди такой перестройки, чтобы она, ставя спектакли и вообще распространяя славу чехословацкого искусства, к тому же еще нарисовала вам точную картину не той сумятицы, которую она, естественно, переживала сама, а той, что царила вокруг.
А между тем с нами самими происходило многое. В первое же утро нужно было распаковать сорок тюков театрального багажа, исправить повреждения, нанесенные перевозкой и любопытными руками таможенников, освоить сцену, поставить декорации, наладить освещение, магнитофон. Все это затянулось далеко за полдень. Затем душ, большое переодевание, приведение в порядок собственных измятых костюмов, рубашек, галстуков и… марш в машину. Мы отправляемся на прием к шерифу города.
Ни один чешский бродяга не представлял себе так встречу с настоящим шерифом.
Сначала нас повезли к зданию на набережной, давшему имя всему порту: Gateway of India. Ворота эти чрезвычайно странные: нечто среднее между пресс-папье, триумфальной аркой, синагогой и павильоном над источником в Марианске-Лазне. Чуть вправо высится чудовищная гостиница «Тадж» такого же стиля, а рядом с нею Радиоклуб. Ровно в шесть часов мы прошли там мимо облаченного в ливрею швейцара.
