— Такие дорогие книги сдаёте? — удивилась старая приёмщица.
— Здоровье дороже, — улыбаясь, ответил довольный Рыжий. С деньгами в кармане он чувствовал прилив сил. «Зайду-ка в баньку, попарюсь, пивка дерну, оденусь хорошо и позвоню. Эх, хороша ты, жизнь, жизнь, ты прекрасна!»
ГЛАВА 4
В бане была длиннющая очередь. Рыжий, предвидя это, захватил с собой пару свежих газетёнок, скорее бульварного, чем политического толка. Отстояв около часа в проёме, он наконец приблизился к заветной двери. И тут до него донеслось откуда-то спереди: «Ты куда, дед, прёшься, в очередь становись. Все помыться хотят». Рыжий привстал на носки и увидел, как молодчик с бритым затылком и явным отсутствием интеллекта на физиономии, ухватив за плечо старика, который хотел пройти без очереди, нагло подталкивал его в конец очереди. «Да я, ребята, не выстою, я участник войны», — не требовал, а просил старик. «Те, кто воевал, там остались, так что не зли людей», — не унимался молодчик. Кто-то спросил: «А может, он инвалид? Пусть корки покажет».
«Да нет, не инвалид я, но стоять тяжело, пустили бы», — совсем тихо просил седой старик.
«Не инвалид, так я тебя инвалидом сделаю, если не свалишь», — продолжал нагличать «бычок». Рыжий поразился тупой наглости молодчика и равнодушию очереди, состоящей из здоровых мужиков. Нервы его не выдержали, и он рванул вперёд.
— Ты чего старика обижаешь, парень? — сдержанно произнёс Рыжий.
— Пусть старик идёт, — поддержал кто-то из очереди.
— Пусть попарится! Жалко, что ли? — донеслось ещё несколько голосов.
— Ты, урод, — скривив физиономию, выдавил пацан. — Я тя тоже в категорию льготных поставлю.
Рыжий, чувствуя поддержку, произнёс:
— А ну, сопляк, извинись...
Но не успел он докончить, как сильный удар свалил его. И ещё по бокам прошла серия ударов ногами. Кто-то закричал «милиция», кто-то помог спуститься Рыжему вниз. Доволокли до парикмахерской. Там он немного пришёл в себя. Глаз заплыл, бок болел, из левого уха текла кровь.
Парикмахерша, женщина средних лет, сочувственно охая, помогла ему обработать раны свинцовыми примочками и йодом.
— И куда ты дёрнулся, парень? — заговорил мужик из тех, что помогли ему спуститься вниз. — Там же их человек шесть бугаёв было. Вот народ и помалкивал. А ты — смелый такой... хорошо ещё не убили.
— Да, вы правы, зря я полез, извините, спасибо.
Рыжий встал, его качнуло, он мельком посмотрел в зеркало. «Ни фига себе влепил, гад». Из зеркала на него смотрело нечто напоминающее синюю подушку. Здравствуй, Маргарита, и прощай. Недели две как пить дать показываться на люди нельзя.
После такого удара никак не мог прийти в нормальное состояние. Голова гудела, бок болел, а ухо даже стало слышать хуже. Кое-как, постанывая, добрался до мастерской. С грустью поглядел на чёрный костюм, приготовленный к выходу. Огромная красная роза на длинной ножке одиноко стояла на столике в стеклянной тонкой вазе. Завянет, жаль.
Рыжий рухнул на диван.
«От блин, а как всё красиво начиналось», — сожалея, рассуждал он, глядя в потолок с облупившейся штукатуркой. В дверь постучали. «Пошли они все в задницу, не открою». Стук повторился. «А-а, твою мать», — с трудом поднявшись и медленно подойдя к двери, прикрыл ладонью оплывший глаз и тихонько спросил:
— Кто?
— Я, Лена.
«Ещё этого не хватало», — узнал Рыжий голос своей второй жены. Он отворил дверь. Лена вошла и с испугом посмотрела на него.
— Что с тобой, тебя избили? — наигранно сложив руки на груди, она сделала страшные глаза.
— Да, я плохо себя чувствую. А что ты хотела?
— Да, в общем-то, я по делу, — вероятно, посчитав, что достаточно позаботилась о нем, перешла на деловой тон, — ты знаешь, нашему мальчику пришло время служить в армии.
— Ну, пусть служит, кто мешает, что ли?
— Да, тебе действительно наплевать, что творится с твоими детьми. Ты всегда думал только о себе. Сейчас у мальчика решается судьба.
— Я ничего не понимаю, Лена, — держась за больной глаз и кривясь от боли в боку, удивлённо спросил Рыжий. — Его что, забраковали, он же нормальный парень, разве что зрение плохое, так в армии не только стрелки нужны. Ну, вот связисты там или...
