Но кое-что просочилось. В растянувшейся на десятилетия дуэли между «раскованно» и «cool»[100] однозначно победило «cool». «Раскованно» в наши дни слишком некруто. Желающий быть раскованным позволяет это понять своим внешним видом, а это означает «out»[101]. «Сool» существует только в виде сложного тайного кода. Тот, кто не знает, что какая-то вещь cool, никогда об этом не догадается.
Если мы захотим купить молодым «крутые шмотки», чтобы к ним подлизаться, мы потерпим позорное поражение. Потому что мы купим им самое большее «раскованные» шмотки, а они, как уже было сказано, слишком некруты. Мы думаем, что брюки за 120 евро заслуживают хотя бы того, чтобы на них посмотреть, что они cool. А посмотришь на них – и с первого взгляда ясно, что они всего лишь раскованны, то есть вообще некруты. Как и мы сами. Вот в чем наша проблема.
Раскованно – это некруто (II)
Мы не консультируем родителей, но судьба семьи Р. не оставила нас равнодушными. Кати (15) грозит родителям бойкотом и изоляцией. Еве (34) она говорит: «Мама, если ты не оденешься сообразно своему возрасту, а будешь и дальше бегать как тинейджер, я с тобой больше не выйду на улицу!» Мартина (38) она уверяет: «Папа, если ты перед моими друзьями еще раз скажешь «ур», «мега» или «cool», больше ты их никогда в глаза не увидишь!»
Родители для того и существуют, чтобы никогда не уметь угодить детям, в этом их педагогическая функция. Дети, которым достались строгие родители, хотят более легкомысленных, те, которым достались небрежные, хотят, чтобы они вообще скрылись с глаз долой. Сообщение от Кати: родители, старики, оставайтесь взрослыми! Не набивайтесь нам в друзья! Не думайте, что cool – это применять такие словечки, набившие оскомину клише, которыми якобы обменивается молодежь. Тем самым вы добьетесь разве что неловкого чувства, которое возникает, например, когда дама-министр называет санитарное свидетельство для мальчиков «мегакрутым». Как можно дойти до такого? Так что уж лучше оставайтесь при своих «хорошо» и «мило» и забудьте чужеродное вам «coolness».
P. S.: Не сдавайтесь, господин Р.! Попробуйте еще раз с «freeze» или с «эластично».
Раскованно – это некруто (окончание)
Надо упомянуть здесь еще одну популярную формулировку, которая хорошо описывает состояние, в котором мы не застаем младшее поколение только потому, что нам при этом нельзя присутствовать. Есть такое слово – «отвисать». Оно происходит от «оттягиваться» девяностых годов, причем это развитие легко объяснить: от многих «оттягиваний» детки так устают, что должны после этого разок как следует отвиснуть – раз в неделю, чаще всего субботней ночью. А в воскресенье после этого они снова оттягиваются.
«Отвисать» очень хорошо подходит в качестве ответа на неизлечимо наивный вопрос, который без устали задают поколения родителей: «Когда вы идете в это кафе, что вы там, вообще, делаете до двух (трех, четырех) часов утра?» Что на это можно ответить? Пьем пиво, танцуем, обжимаемся? Нет, они говорят: «Отвисаем». Наверное, потому, что они и впрямь там не танцуют и не обжимаются, а отвисают – и пьют пиво.
«Отвисание» следует понимать как разновидность coolness на высшем уровне, как окончательное преодоление раскованности. Жаль только впустую потраченного времени. Мы, вечно-вчерашние, вместо этого хотя бы немного флиртовали.
Друг рассказал нам, что недавно с ним в течение часа на улицах Вены поздоровались три совершенно незнакомых человека. Это его перенапрягло.
Либо он сам не смог узнать лица своих знакомых. Либо – что он считал вполне вероятным – они и в самом деле не были ему знакомы. Это могло означать, что они его с кем-то спутали, предположительно с одной и той же персоной. То есть он похож на человека, у которого так много знакомых, что в течение часа можно встретить на улице троих из них.
Правда, поздоровались они с ним дистанцированно, рассказал он. Может, они приняли его за какую-то знаменитость. Он и впрямь выглядит как смесь Робби Уильямса и Вольфганга Шюсселя[102] (ближе к Шюсселю), всегда рады были мы подчеркнуть. Может, он просто выглядел как человек, который придает большое значение тому, чтобы с ним здоровались, – как учитель, который записывает в классный журнал фамилию всякого (бывшего) ученика, который не поздоровался с ним. Или – и это пугало его больше всего – он выглядит так, будто его все обязаны знать и в доказательство этого приветствовать. И поэтому у него на лице написан самый жалкий вопрос, какой только может произнести человек: «Разве вы не знаете, кто я такой?»
