Некоторые читатели хотят, чтобы здесь было упомянуто и «само по себе». Это хотя и восходит к кантовской «вещи в себе», но сегодня это было бы Гегелю само по себе безразлично. И нам, в сущности, тоже более чем.
Радостная новогодняя весть прибыла к нам из приграничного района Австрии, забытого и злыми, и добрыми духами, оттуда, где в скором времени того и гляди появится новая страна Европейского союза (только если рассеется туман). В тихом трактире семейства М., в который до сих пор за пивом заходила разве что местная пожарная бригада, – именно в этом трактире отныне по выходным будут «вываривать». Вываривать? Когда-то вываривали только белье в больших оцинкованных баках или мягкое серое мясо, отделявшееся в супе от костей. Выварками называли прожженных пройдох, тертых калачей и прочих бандитов.
И вот в глубине Вальдфиртеля слово это родилось заново. У семейства М. теперь будут не только уваривать, как поступают при домашнем консервировании, не только заваривать, как поступают с чаем (кстати, прекрасно заваривают и вдвое дешевле, чем в Вене). Нет, их сын вернулся домой с гастрономического Запада и взял дело в свои руки. И невестка, которую впервые спросили, с которого часа открыт трактир, оповестила весь мир – грациозно и гордо: «По субботам и воскресеньям мы теперь будем вываривать!» Приезжим посетителям – добро пожаловать. Как раз самое время, пока новый Восток Европейского союза не попытался нам вжарить.
Коллега П. рассказывает нам об одном знакомом, который в канун Рождества стал свидетелем следующей педагогически волнующей сцены (и до июня не мог прекратить обогащать ее подробностями). Ребенок спрашивает: «А куда мы едем?» Мама: «К бабушке». Ребенок: «Не хочу к бабушке!» Мама: «Почему не хочешь?» Ребенок: «Бабушка – вонючка». Мама: «Тс-с-с!» Ребенок (громче): «Бабушка – вонючка». Мама: «Тихо!» Ребенок (еще громче): «Бабушка – вонючка». В рядах пассажиров волнение. Ребенок (кричит): «Бабушка вонючка!» Мама: «Если ты сейчас же не замолчишь, то младенец Христос на это Рождество накакает кучу вместо подарка!»
Райнхарт Фендрих выпустил новый диск в Австрии. «Я больше не хочу в языковом отношении приспосабливаться к немецкому рынку, – сказал он по этому поводу в одном интервью. – Раньше я, бывало, неделями размышлял, каким словом мне записать «вонючку». (До «бабушки» он бы не додумался.)
На это мы бы возразили ему, что никогда не испытывали трудностей произнести слово «вонючка». Но почему-то с незапамятных времен его стало очень трудно писать (как содержательно, так и орфографически). Но поистине отважны те, кто называет вонючку ее именем.
Май идет полным ходом. Европейский союз расширяется на восток. Австрия вдруг снова оказалась в серединке, где чувствуешь себя лучше всего, потому что можно быть «сердцем» без необходимости при этом колотиться (в одну и ту же сторону).
Трое из трехсот тысяч ежегодных туристов из новых стран Евросоюза, которые хотят обнаружить на просторах нашей родины Запад, уже побывали тут: варшавские студенты-музыканты посетили в Вене свою подругу Агнес. То были великолепные дни, рассказывает нам Агнес. Ее друзья чуть было действительно не позавтракали в отеле-пансионе. («Завтрак только до десяти часов!») Они чуть было не купили в районе Марияхильф MD-плеер. («Строжайше запрещено трогать товар руками!») Они чуть было не примерили майки. («You take it or not?»[97]) Они чуть было не сделали себе модные стрижки. («Без мытья головы стрижку не делаем!») Они чуть было не отведали «кайзер-шмаррен»[98]. («К сожалению, готовим только то, что значится в меню!») Они чуть было не полакомились венским «меланжем»[99] («Здесь – ресторан. Вам все равно придется оплатить и обед!»)
Вывод: польские студенты чувствовали себя в Вене почти так же, как у себя дома пятнадцать лет назад. И почти не потратили на это денег.
Раскованно – это некруто (I)
Чтобы понять молодых, надо говорить на их языке. Чтобы говорить на их языке, надо знать их язык. Чтобы его знать, надо его слышать. Чтобы его слышать, надо, чтобы на нем кто-то сперва заговорил. Чтобы на нем кто-то заговорил, надо, чтобы было с кем. То есть вы сами должны быть молоды, чтобы с вами на нем заговорили. Увы, увы. Понятия не имею, как они нынче говорят. Возможно, они не хотят, чтобы мы их понимали.
