И все же, несмотря на недвусмысленный характер приведенных заявлений, пет оснований думать, что Великое княжество действительно хотело пойти на столь радикальную перемену своей политической ориентации. Думается, что речь шла прежде всего о том, чтобы сепаратной элекцией царя, проведенной литовскими феодалами, определить и результаты третьего «бескоролевья» в целом. на раннем этапе элекции конфликты между группировками польских феодалов достигли особой остроты, так что в течение длительного времени начать работу сейма не было возможным. В этих условиях Литва, не принимавшая участия в борьбе и сохранившая свое «единачество»[626], имела возможность решающим образом повлиять на исход элекции. Инициатива шведских послов существенно облегчала эту задачу. Не случайно, на переговорах литовские политики настойчиво советовали русским дипломатам «помиритися» с шведским королем и предлагали свое посредничество[627]. Своевременно заключенное соглашение с Юханом III выводило из игры единственного противника и, учитывая непопулярность австрийского кандидата, почти автоматически гарантировало успех царю Федору. В этих условиях, сотрудничая с Россией и угрожая сепаратной элекцией, можно было добиваться согласия польских феодалов на восстановление старых границ Великого княжества, что и было, думается, главной целью литовской политики[628].
Однако и при этих благоприятных условиях план литовских политиков был слишком смелым. Решиться на его осуществление они могли, лишь получив точное представление о том, стремится ли русское правительство действительно выиграть на выборах и какие условия унии оно может предложить. Отсюда — попытка выяснить, «есть ли государь его милость великий князь Московской правдиве собе самому о тое панство старанье чинити ранит»[629], а также появление длинного перечня вопросов, охватывавших все стороны будущего комплекса взаимоотношений между Россией и Речью Посполитой[630]. Задуманный проект не был проведен в жизнь прежде всего потому, что русские дипломаты не дали ответа на поставленный перед ними главный вопрос — согласится ли царь на сепаратную элекцию. Молчание русских дипломатов, разумеется, в первую очередь объяснялось отсутствием соответствующих указаний в наказе, составители которого не предвидели подобной ситуации. Но одного этого для объяснения позиции русских послов недостаточно. Такие знатоки русско-польских отношений, как Ф. М. Троекуров и В. Я. Щелкалов, входившие в состав русской делегации, несомненно представляли, насколько выгодным для русских внешнеполитических интересов является предложенное литовской делегацией решение проблемы, к которому и само русское правительство склонялось на первом этапе третьего «бескоролевья». Думается, что сдержанность русских политиков в немалой мере объяснялась тем, что в ходе обсуждения между сторонами наметились серьезные разногласия по вопросу о характере унии.
Эта часть русско-литовских переговоров не получила почти никакого отражения в статейном списке посольства, где лишь кратко отмечено, что послы дали литовским представителям, «выписав из государева наказу всякие прибытки но статьям»[631]. Однако, как показывает запись К. Дорогостайского, дело этим не ограничилось и русские послы должны были давать пояснения по поводу представленных текстов. В ходе этой дискуссии русские дипломаты проявили большую гибкость, удачно обходя острые вопросы[632].
Сравнение записи К. Дорогостайского с посольским наказом показывает, что по целому ряду вопросов в своих уступках литовской стороне послы явно вышли за рамки данных им инструкций[633]. Послы обещали не только установление полной свободы контактов между Россией и Речью Посполитой, но и признание за польско-литовскими феодалами права покупать и брать в приданое земли на русской территории. Отступления от инструкции в данном случае столь значительны, что невольно возникает подозрение, что сам К. Дорогостайский вложил в общие заявления русских дипломатов содержание, наиболее соответствовавшее главным устремлениям господствующего класса Речи Посполитой. Показательно, однако, что даже в такой интерпретации, гораздо более благоприятной для польско-литовских интересов, чем настоящий русский проект, предложенные условия унии оказались неприемлемыми для литовских политиков. К. Дорогостайский с огорчением отметил в своей записи, что Федор Иванович не собирается отказываться от своих наследственных прав на русский трон и свои «государства» «обычным правом more
