Русский флот на чужбине - страница 58

3 (16) января 1923 г., при переходе из Шанхая в Манилу в районе Пескадорских островов, посыльные суда «Фарватер», «Парис» и «Аякс» сели на мель. Причиной аварии была навигационная ошибка. Дело было в том, что обычно в этот период в Пескадорском проливе существует сильное зюйд-вестовое течение. Чтобы избежать его, курс кораблей был проложен несколько левее генерального курса. Но на самом деле сезон муссонов только начался, и сильного течения еще не было. Из-за перемены курса корабли потеряли видимость маяка Норд-Рокс на северной оконечности Пескадорской группы и очутились вблизи западного берега Формозы, в части, освещенной двумя более слабыми маяками. В это время задул муссон, и корабли начали штормовать. Начальник дивизиона решил повернуть их против волны и дожидаться рассвета. Машины «Фарватера» начали давать перебои, судно плохо слушалось руля и не выгребало против волны. Кроме того, все три корабля потеряли свое точное место. В 6 часов 35 минут «Фарватер» оказался на мели. При этом он мог предупредить остальные корабли об опасности только гудком, которого в шуме волн просто не было слышно (средства визуальной сигнализации не работали). «Фарватер», дав полный ход вперед, смог перескочить банку (ему это позволила сделать осадка около 2,4 м), а «Парис» и «Аякс» — нет.

Правда, командир «Аякса» мог избежать посадки на мель, но из-за отсутствия средств сигнализации он не понял маневров впереди идущих кораблей. Пытаясь уйти от столкновения с «Парисом», «Аякс» выскочил на мель и плотно сел на нее. Соскочивший с банки «Фарватер» не мог оказать помощи остальным двум кораблям из-за состояния погоды.

Через некоторое время «Парис» снесло с мели зыбью и течением (при этом он несколько раз задел корму «Аякса») и к 12.00 следующего дня он был в состоянии продолжать поход. «Аякс» пытался пробиться вправо с помощью машины, в помощь которой был установлен кливер (носовой парус). При этом на судне были задраены все люки и выкачана пресная вода. Около 10 часов утра крен стал возрастать и давление пара в машине было спущено до 130 атмосфер. Спустя некоторое время под ударами зыби «Аякс» лег на правый борт; через вентиляцию кочегарки были залиты топки в котле. Офицеры и команда выскочили наверх и укрылись от перекатывавшихся через палубу волн под защитой левого фальшборта. Вскоре волнами сбило задрайку носового люка, который стал быстро заполняться. Экипажу пришлось разместиться на вантах мачт, а частью — в рубке. К утру 4 января в живых осталось 9 человек (семеро сидело в трубе и двое — на фок-мачте). Остальные погибли от холода и истощения сил, так как многие заранее разделись, надеясь спастись вплавь.

Утром к «Аяксу» смог подойти «Фарватер», на который смогли переправиться пять человек (кроме погибшего кочегара Избаша). Между 16 и 17 часами на «Фарватер» вплавь перебрались еще два человека, в том числе и командир «Аякса» — мичман Б.Е. Петренко. На борту гибнущего корабля остался кочегар Соколов, не умевший плавать, и вскоре его смыло волнами в море…

В 18.01 «Фарватер» снялся с якоря. По свидетельству мичмана Петренко, «поведение всего личного состава было блестящим и в смысле проявления мужества перед лицом крайней опасности. Не было отказа в выполнении приказаний. Паника отсутствовала. Не имея никакой надежды на спасение, люди гибли как герои, порой с шутками на устах. Гардемарин Аникеев, утопая, крикнул: „Прощай, Аякс!“». Всего из 23 человек офицеров и команды погибло 16 (по другим данным — 17) человек.

Сохранилась выдержка из дневника одного из спасшихся с этого корабля — гардемарина Иванова (к сожалению, все фамилии в дневнике зашифрованы первыми буквами инициалов). «16 января 1923 г. в 6½ утра мы сели на мель и никакие попытки освободиться ни к чему не привели. Нас заливало водой. Спустя 3 часа после нашей аварии нас залило совершенно. На палубе оставаться было невозможно и все стремились кто куда мог. Облепили мачты, рубку, а некоторые устроились в трубе…. гардемарин Ш. с И. опустили труб-бакштаги[26]в трубу, перевязали их в нескольких местах так, что получили нечто похожее на шторм-трап и разместились там как курьи… Результатом этих холодных и голодных суток было еще то, что мы лишились одних из лучших своих друзей, которые погибли самым ужасным образом — на глазах у оставшихся. Гардемарин П. упал с грот-мачты и разбил голову о кают-компанию, гардемарин Б. упал со стеньги фок-мачты на лебедку, гардемарина П. сорвало с вант фок-мачты и перекинуло через полубак, гардемарин Б. сорвался с самодельного сиденья (в трубе) и утонул в огненном ящике котла. Мне приходилось делать цирковые трюки, прежде чем я смог добраться до трубы с грот-мачты, где оставаться не было никакой возможности, ибо мы адски замерзли и хотели отогреться, а единственным сухим и теплым местом оставалась труба.