В отличие от многих-многих своих коллег, Голембиовский действительно никого не боялся, ни Ельцина, ни Коржакова, тем более – Хасбулатова, просто знал цену и себе, и газете.
«Известия» умели работать на будущее, а если (редко-редко) и озирались по сторонам, то делали это тактично и незаметно для читателей.
Боднарук сидел на седьмом этаже. Сейчас самое главное – скроить такую рожу, чтобы Боднарук поверил, что он вытащил Алешку… ну… как минимум из кабинета Ельцина, где Борис Николаевич (под нажимом Алешки) раскрывал «Известиям» свою загадочную душу.
Алешка резко, коленкой, толкнул дверь в кабинет:
– Чего, Николай Давыдович?
Наглость для журналиста – почти всегда удача.
– А ничего… дорогой, – Боднарук улыбнулся и устало откинулся на спинку кресла. – Нам придется расстаться, Алексей Андреевич…
– В редакциях, особенно в газетах, люди старались говорить коротко, поэтому не всегда тратили время даже на взаимные приветствия.
– Вы нас покидаете, Николай Давыдович?..
– Не я, а вы, – уточнил Боднарук.
– Я?! – притворно удивился Алешка. Он любил изображать идиота, и у него это очень хорошо получалось.
– Будет, будет, Алексей Андреевич, – садитесь, пожалуйста. Красиков уже звонил Голембиовскому, ваш вопрос решен.
Если надо, Алешка соображал очень быстро, но он понятия не имел, кто такой Красиков.
– Жалко, конечно, вас терять, – продолжал Боднарук. – Но надо.
– Не надо, – покрутил головой Алешка. – Зачем же меня терять?
Еще на прошлой неделе по редакции пополз слушок, что Голембиовский никак не может решить, кого бы отправить корреспондентом в Сенегал и в страны Центральной Африки.
– Я не знаю языков, понимаете? И мама у меня гипертоник.
– А что, ваша мама не любит Ельцина? – притворно удивился Боднарук.
– Мама не любит туземцев, – твердо сказал Алешка. – Они ей категорически не нравятся! А это известие ее убьет!
Боднарук тяжело вздохнул:
– Я согласен, Алексей Андреевич. Но в Кремле не только туземцы, хотя дикари есть, один Коржаков чего стоит, дорогой мой, это верно. Придется потерпеть, Алексей Андреевич. Ничего не поделаешь.
Алешка замер. Самое главное в журналистике – разведка трепом.
– Ну и как вы видите мою роль? – Алешка неторопливо закинул ногу на ногу. – Подскажите, Николай Давыдович!
Боднарук хмыкнул:
– Вашу роль, дорогой, я не только не вижу, но даже представить себе не могу, хотя у меня богатое воображение! Я не Роза Кулешова… дорогой… и не могу просверлить взглядом кремлевский застенок. Но даже в том случае, если вы, дорогой, там действительно вдруг кому-то понадобились, это быстро закончится, уверяю вас! У самозванцев все ненадолго, вас используют – и выбросят как презерватив, налитый эффектной белой жидкостью, имейте это в виду.
У них, у кремлевских, психология такая: самозванец знает, что он калиф на час, то есть он сам себе не верит. Самое главное для самозванца – сначала заработать деньги (или украсть, это вернее), потом – получить власть, потом – завоевать любовь народа.
Вот, дорогой, типично российская схема, – Боднарук остановился, чтобы понять, успевает Алешка следить за движением его мысли или, – разговор пора заканчивать, ибо парень не в себе от услышанного, в отключке, не в коня корм. – Мало кто понимает… мой дорогой… что происходит сейчас в Российской Федерации: болтуны так уболтали народ, что народ с удовольствием вручил им власть над собой. Посмотрите на рейтинг Гайдара: зашкаливает! Сначала они пустят страну по миру, ибо ни фига не умеют, потом разбегутся – либо по заграницам, либо по коммерческим структурам, связанным с заграницей. После болтунов к власти обязательно придет какой-нибудь новый Андропов, только – искренне питающий слабость к успешным людям. Но – Андропов! И Ельцин, начинавший с критики спецслужб, с разгона спецслужб, только на спецслужбы, в итоге, и будет опираться. Поэтому, дорогой, я понятия не имею, кто и как вас в Кремле употребит. Возможны варианты!
– А больно не будет? – поинтересовался Алешка.
– Будет. Обязательно будет, не сомневайтесь, – ухмыльнулся Боднарук. – Кремль, дорогой, это камера пыток, только в коврах и в хрустале, здесь всегда бывает больно. И еще: Кремль – огромное сооружение, в нем много башен, совершенно разных, одна из них, кстати, называется «Пыточная», – это для сведения, дорогой Алексей Александрович…
