Если в деле управления страной так важен (действительно важен) коллективный разум, – слушайте, почему же он, этот старик, Вечный Президент? Это справедливо, а?
У него, у Вечного Президента, слава, ордена, деньги, то есть все, что желает его душа, все абсолютно: он всегда жил (и будет жить) как при коммунизме – а у тебя, труженика, «господина команда», без которой он, даже он, Гейдар Алиев, никто, – у тебя всего лишь – впереди – персональная пенсия республиканского значения и госдача на Апшероне, если, конечно, эту дачу со временем не отберут!
Получается (феномен старости), что ты, руководитель, всего лишь лошадь, рабочая лошадь! Всегда. Всю жизнь! Всю жизнь – это справедливо, а? Все тот же вопрос, свербящий душу, вопрос, который так мешает, черт возьми, жить на полную катушку, радоваться солнцу, Каспию, своим детям, своим внукам, хорошим врачам…
Феномен старости: я должен, я обязан сказать себе, прежде всего себе самому, что в главном я все-таки не ошибся, не промахнулся, более того – все в своей жизни я сделал правильно, ничего не упустил, не променял-разменял, не проиграл…
Нельзя ждать от человека – под старость – честной оценки своей жизни – глупо!
Сталин создал машину, которая прокатилась в конце концов и по его грудной клетке (Берия, убийца Сталина, уничтоженный через полгода после его гибели, но не за убийство Сталина, нет, конечно… Лаврентий Павлович на трибуне Мавзолея громко, чтоб другие слышали, сказал Молотову, кивнув на гроб генералиссимуса: «Это я сделал, я. Всех спас…»), – Берия не рисковал, ничем не рисковал, ибо за такие подарки (смерть выдающегося, конечно, но мерзейшего старика) в СССР давали ордена, а не тюремные сроки!
Только бандиты могли держать в руках советский народ, только бандиты!
По приказу Берии ядом был пропитан томик Горького, возможно – и другие книги; Сталин читал Горького на ночь и по семинарской привычке тянул палец в рот, чтобы эти странички было легче листать. Другая версия (мнение?), что смертельный яд – дикумарин – мог оказаться в бутылке с минеральной водой, хотя это уже смертельный риск, конечно, минералкой мог отравиться кто-нибудь другой, у Берии не было права на риск.
Он оказался сильнее Сталина, маршал Лаврентий Берия, причем Сталин (летом 52-го он поверил в невозможное: он, Сталин, уже не самый сильный человек в стране) не сумел (вот как бывает!) быстро убрать Берию, придумал «мингрельское дело», затем «Белую куропатку», то есть медлил, думал – и поплатился за нерешительность жизнью.
Политика – это мир мужской.
В Политбюро Горбачева только Алиев действительно был политиком, только он!
Самые страшные и опасные обиды – в старости. – Нет, на тех, кто рядом, кого ты, именно ты, Президент, привел – на годы – в высокие государственные кабинеты (самый-самый «ближний круг»), надеяться глупо и опасно: да, эти люди умеют работать, они нужны, действительно нужны твоему Азербайджану, но у тебя, у их начальника, не может быть иллюзий: главная для тебя опасность исходит только от тех, кто рядом с тобой, кого ты, именно ты, давно (и безнадежно) развратил своим вниманием, своей щедростью, своей добротой!..
В какой-то момент Гейдар Алиевич утратил способность просто радоваться, просто отдыхать – радоваться жизни, результатам своего дела, радоваться внучкам и внукам; он мог часами говорить с маленькой Зарифой, своей любимицей, по телефону, он был внимателен, он смеялся как ребенок, когда Зарифа шутила, он очень хотел бы отключиться, отдохнуть, забыть обо всем и обо всех, но внутренне Гейдар Алиевич все равно был напряжен, скован, в нем – вдруг – появилась тяжесть, усталость, в нем читался какой-то рок… – не выходило, нет… не получалось у него жить свободно и легко, он ведь держал в своих руках нефть, а там, где нефть, пусть черное, но золото, именно золото, там всегда негодяи!..
Все так, только есть, слушайте, еще один круг людей, есть еще одна орбита, другая, круг молодых; им сорок пять – пятьдесят, и среди них (хотя бы в силу возраста) предателей (потенциальных предателей) вдвое меньше, вдвое; они, эти ребята, еще покажут себя, свои амбиции, свой интеллект, у них есть время, им можно (и нужно) быть хитрее, умнее, тоньше, уметь ждать, у них полжизни впереди! – Но его личная опора, да-да, его, великого политика Гейдара Алиева, личная опора, это, конечно, третий круг, это те пацаны, которые сейчас стоят за занавесом, кому двадцать восемь – тридцать пять, не больше! Те парни (девушек здесь нет), для которых его имя и дело его жизни – святы, для которых он, Президент, их отец.
