И коли сталось, исправился бы вполне очевидный подлог, проникший в летописи и генеалогии: новгородские посадники Вышата и Ян Вышатич с их слов прописаны в сына и внука Остромира – надо бы напомнить, что от титульной знати женский род имён мужчин-потомков невозможен; перевод имени в женском роде нетитульной знати в мужской род возможен был только через оглашение крестильного имени, что мы и видим в парах Добрыня – Константин Добрынич, Вышата – Ян Вышатич… Впрочем, это же может служить основанием к другой догадке – а не осуществлялось ли таким образом «детронизация» и раститулование территориально – племенной аристократии, смещаемой в дружинно-поместную, и отстаивающей свои статусные права переходом к христианскому имясловию с «отчеством», которое впоследствии отольётся в московско-боярское право «…вича» по приказной формуле «впредь Такому-то писаться с ВИЧЕМ», чем указанное лицо уравнивалось в правах с боярами-«княжатами». И не этим ли объясняется непостижимая расправа Ярослава Мудрого с его преданнейшим боярином, посаженным Новгородским «посадником» Константином Добрыничем, который и исполчил ему новгородские земли, и дважды вводил в Киев; но и вырвал Правду Ярослава «для всех мужей земли Русской», и оглашением своего самодостаточного «мужеского» христианского имени восстановил наследственное титульное право в деда Мал/к/а – это было уже опасно, а в совокупности и очень опасно…
Если всё же обратиться от женского имени, чрезвычайно редкого, сразу напоминающего беспутную красавицу-императрицу Феофано – Анастасо константинопольских дворцов и кабаков, то этому противоречит, что она должна была пережить к моменту записи конец Владимировой, всю Ярославову, и начало Изяславовой эпохи – а вернее бы всего просто сгинуть вместе с Мужем – Остромиром не позднее 1036 года: такое семейство было совершенно нестерпимым. Всем.
Можно признать одно наблюдение польского коллеги плодотворным: публичное христианское имясловие жены Остромира выразительно свидетельствует об её европейских, не местных и не языческих, корнях.
И уже без домыслов, но в пику т. н. «филологам» и «антропонимикам» – скажите на милость, что значит имя ОСТРОМИР? Остро заточенный что ли? И на кого? На весь НЕМИР?… Господа хорошие, вы что-либо знаете о дифтонге О/У, в форме которого и присутствовали гласные О и У до расщепления дифтонга на рубеже 14–15 веков? А коли непонятно, объясняю явственнее: не было в Древнерусском языке имени «Остромир» – было и в древнерусском и в старославянском общее имя УСТРОМИР, с вполне очевидным смыслом УСТРОИТЕЛЬ МИРА, и выразительным статусным посылом. Сверьтесь, чёрт вас побери, по западнославянским и особенно моравским источникам!
Приступая к работе, я достаточно точно определился, что полагаемое комментирование материала общей части ПВЛ, в самом хрестоматийном виде представленной в Лаврентьевской летописи, и в филологически выверенном переводе комиссии Д. Лихачёва со старославянского на русский, как и заявляемых мнений о нём, будет касаться только текста летописи в концепции автора – «Нестора», истории Древнерусского Великодержавия, полагаемого с 866–882 годов, «когда Русь знать стали» и «когда Киев стал матерью городов русских»… Но подобно тому, как летописец не мог удержаться в своих пределах, и вынужден был обращаться не только к Ноевым временам становления языковых семей, и славянам из Норик, но и к материалам о Старо-«Киевой» династии 3-х братьев и Лыбеди – я обнаружил множество неудобств, что говоря о «Рюрике» и «Рюриковичах», в общем не сообщаю о генезисе самой династии, хотя бы в рамках прояснения используемого термина. В то же время выставить этот материал во введение – пролог, это заранее закрепить некую точку зрения на труд летописца, который создавал повествование о Руси, а не Околотке, которая для него зыбилась тайной – как остаётся и сейчас… Вводим этот материал, когда это плодотворное недоумение уже насторожилось, а внешнее разъяснение становится к нему в той или иной мере слова, слова, слова…
В летописном «Сказание о Словене и Русе и городе Словенске» представленном в сотне списков, в и том числе и используемых в данном случае Новгородской 3-й и 2-й летописи: «предками русского народа называются князья Словен и Рус, потомки князя Скифа, правнука Иафета и праправнука Ноя. По преданию, в 3099 году от сотворения мира (2409 год до н. э.) Словен и Рус со своими родами начали уходить в поисках новых земель с берегов Чёрного моря и через 14 лет вышли на берега озера Мойско Ильмень, где Словеном был основан город Словенск (современный Новгород Великий), а Русом – город Руса (современная Старая Русса). „Сказание…“ даёт объяснения гидронимов и топонимов в районе Новгорода от имён родственников Словена и Руса, упоминает о расселении славян в то время до Белого моря и Урала, военных походах на Египет, Грецию и другие „варварские“ страны. Здесь отражена привычная народная этимология средневековых словено-русов.»
