Сомнение определённо возникает в отношение «вотчины»: это подразумевает какую-то традиционную связь, генеалогические привязки в виде династических мифов – ничего этого в наличии нет. Кроме того это указывало бы на невысокий статус семейства будущей великой княгини – в отсутствие каких-либо сведений о таковом предпочтительней полагать его повыше…
«На кормление вдовы»? Но малый срок от нечаемого убийства Игоря до разгрома Искоростеня как-то не вяжется с относительно долгим процессом отделением имущества «княжого рода» – хотя как сказать: Игорь уже бросался в смертельно опасные авантюры 941и 944 годов, мог и призадуматься в канун хотя бы второй из них…
Относительно просто выглядит ситуация в случае «вено/дара-залога», чему подыгрывает и Исторический и Лингвистический мифы о стороннем Южной Руси происхождении Ольги из Плескова/Плиски… Или из Плеснеска на территории дулебов в землях древних бужан, 7-километровые циклопические валы которого снискали ему славу самого большого фортификационного сооружения в славянском мире 8—13 веков – по крайней мере в утверждениях путеводителей.
В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани, и по Луге – оброки и дани, и ловища её сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места её и погосты, а сани её стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места её для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село её Ольжичи до сих пор. И так, установив всё, возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви.
…В совокупности это значило проведения экстренных мер по упорядочиванию лоскутного собрания территорий в нечто более государственно – органическое. Можно согласиться с П. Толочко, что Ольга является истинной создательницей основ Древнерусской государственности из льнувшего конгломерата, но с добавлением одного замечания: на путях достижения взаимопреемлемого согласия великокняжеской власти и территорий. Рисуемый им террор и избиение древлянской знати совершенно не вписывается в эту линию – Ольга спешила предупредить Искоростень в Новгороде, Пскове, т. е. в Северном домене «рюриковичей», по Десне у северы, по Днепру у кривичей, по Мсте у чуди, по Луге у ижоры…
В год 6456 (948)…
…По год 6462 (954) – ПУСТО
В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду…
Далее баснословия об уклонении от домогательств императора Константина Багрянородного через крещение и т. д. – отставим это.
В приведённом тексте 2 ЛЖИ, по византийским источникам описавшим визит с точностью до дней недели он состоялся в 957 году; Ольга не пришла, а приплыла с караваном судов, и крепко запомнила, как византийцы держали её в Суде, не пуская на берег… – тут она была не права, это скорее всего являлось необходимым карантинным мероприятием.
…А право, пикантная деталь, 54 летний император – философ склоняет к любви 67-летнюю бабушку /по сверке дат рождения наличных исторических субъектов/…
Констатируем по наличному тексту: византийские источники, а среди их авторов и сам император Константин, не упоминают о такой «мелочи», как крещение «архонтиссы скифов»; тема переговоров, как о них известно: утверждение митрополии в Киеве и сватовство византийской царевны за Святослава – немыслимы были даже для заявления от нехристиан. О том, что Ольга явилась в Константинополь уже христианкой, свидетельствует и присутствие в её свите священника…
В год 6464 (956)…
…По год 6471 (963) – ПУСТО
Широка ты широта поднебесная – глубоки омута Днепровские…
В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус…
– Далее хрестоматийное «Иду на ВЫ» – вежливые были тогда ребята… А я попадаю в двусмысленное положение, выбрав самый вылизанный, и ещё переведённый на современный русский язык филологическими девочками академика Д. Лихачёва, т. е. ещё раз причёсанной под сторонний «смысл» в меру его уловления, список ПВЛ; и всё, чтобы не играться в «ошибки перевода», «несовпадения исторической и современной семантики», а как они там уж «филологически положили» т. е. в следовании «кесарю – кесарево, слесарю – слесарево»… – и напоролся на такой ущербный фрагмент, что рассмотрение его обратится в углубление и критику не ПВЛ, а её вылупившегося уродца, Лаврентьевского списка. Поэтому дальнейшие замечания по непосредственному тексту, имейте в виду, несли бы заранее предугаданную долю предвзятости в отношении общего, подобно тому, как по одному изложению судить о грамотности, памятливости и разумению всего класса. В преодолении её насколько возможно без выхода на свободное изложение придётся всё шире и шире обращаться к сторонним материалам и мнениям по итогу получив ещё более извращённого урода, уже двухголового, одна голова которого морщится на землю, другая воет на небо. Тьфу!
