Резко усилилась заявляемая прерогатива «великого князя русского», остальные носители этого родо-сакрального титула названы обобщающее – уничижительно «всяким княжьём», что вряд ли было прилично даже и при некоторой разнице стилистических окрасок в 10-м веке в отношении 21-го; при этом, в отсутствие конкретного приложения титула, непонятно, сохранился ли на Руси статусный титул князя вне великокняжеской семьи, хотя бы в роде; а под «княжьём» скрыты члены его семейства? Или последнее «терминование» брошено титулованной знати, как указание полагаемого её места? Упоминание 2-х племянников Игоря свидетельствует, что у него были по крайней мере один или два брата, но об их статусе можно судить только относительно, по местам в списке. Слуды определённо выше Прастена Акуна, но связано ли это со счётом старшинства в роде его или его отца – сказать невозможно.
В целом договор заключался от имени трёхчленной социальной структуры: Великого Князя Русского, Его бояр, Всех Людей Русской земли, при внешней привлекательности свидетельствовавшей, что идёт процесс «опускания верхов в низы»; родоплеменной аристократии в служилую знать, принижение младших ветвей династии относительно старшей, младших сыновей великокняжеской семьи относительно старшего сына-наследника, который уже выше по статусу и своих дядей и матери. Необычно на этом фоне относительно высокое положение женщин, не только княгиня Ольга, но и какая-то Предслава, и безымянная «жена Улеба» имеют собственных послов. В то же время состав посольства, наличие массы делений, автономных и индивидуальных представительств, всех этих частных крючков и ответвлений свидетельствует, что заявленная централизующая модель в достаточной мере декларация, нежели достигнутое состояние.
В перечне имён послов, записанных на слух византийскими чиновниками-греками, скорее всего хорошо квалифицированными в отношении славян, но столкнувшихся впервые с русским именным разнотравьем можно и должно предполагать немалое число ошибок, фонетических, грамматических и даже смысловых, но в то же время вряд ли в составе посольства был «Улеб от Володислава», безымянная жена которого была представлена в нём собственным послом. Можно предполагать, что в перечне послов утрачен фрагмент «ХУZ от Улеба», к которому парой является «Шихберн Сфандр от жены Улеба». Т. е. в договоре начинают проступать два владетеля Володислав и Улеб, к ним же можно отнести Предславу – три субъекта внутренней ситуации на Руси, которые не документированы в каком-либо родстве с Игорем, великокняжеской семьёй, или великокняжеским родом… Впрочем, эти поиски жене мужа имеют уже второстепенное значение: два субъекта договора, представленные собственными послами, Володислав и Предслава, т. е. обладающие некоторой долей даже внешнеполитической суверенности хотя бы на уровне соблюдения традиции, налицо. Начинает интриговать другое: Володислав и Предслава вполне очевидные славянские статусные имясловия, т. е. появляется некоторая уверенность в наличии местных славянских династических линий; а если прибавить к ним Святослава, то очевиден и процесс нарастающего развития и укрепления автохтонной династической традиции. Вполне очевидно, что имясловия Игорь – Ольга построены на совершенно других принципах нежели Володислав – Предслава, в то же время носители этих титульных имён скорее всего принадлежат к их, и даже возможно к предыдущему поколению, т. е. протоколирование социального статуса именным идентификатором в их случае не связано с семейной ситуацией смены типа имясловия Игорь-> Святослав в великокняжеской семье, оно не следовало, а опережало её. Представляется, что в данном случае налицо прямое распостранение – заимствование западно – славянской социальной практики, где статусное имясловие на «…слав», «…полк» утвердилось уже к 9 веку, да и на «…мир», если принять во внимание «МойМИРА» Моравского, откуда так близко и до русских «ВладиМИРОВ»; при этом оно шло через голову великокняжеского двора; а учитывая имена племянников Слуды и Прастен Акун /возможно христианин/,в определённой степени и вне великокняжеского рода, объективно становясь формой объявления и утверждения родо-племенных и территориальных династий в качестве субъектов феодального общества, притязаний на федератное «княжение» в нём.
